– Завтра, завтра всё будет, – еле ворочая языком, бормочет перепуганный Толик.
– Вот не понимаю, какого чёрта я с тобой церемонюсь? Ты ж дебил! Потому что только дебил может спрятать сумку с деньгами в баке, из которого валит дым!
– За мной гналась полиция, – жалобно пищит Толик.
– Ты сунул деньги в огонь! – приближая к нему пылающее от праведного гнева лицо, шипит Слава.
– Я об этом не подумал, – раскаивается Толик.
– То есть дым оттуда валил просто так? По приколу? – обалдевает от такого ответа Слава. – Положа руку на сердце, мне даже убивать тебя стрёмно. Вдруг твой дебилизм заразный и он после твоей смерти перейдёт на меня? Поручу-ка я это кому-то более отмороженному.
– Деньги будут, – с уверенностью произносит Толик, вспоминая о золотой цепочке в кармане. – Слово тебе даю.
– Какое ещё слово? На себя посмотри!
– Слово неудачника.
К Толику внезапно возвращается спокойствие. Он точно знает, что сейчас дружок детства ему ничего не сделает. Он всё ещё надеется получить обратно своё.
Слава закатывает глаза и убирает нож. Матерится себе под нос и, топая ногами, поднимается на свой этаж.
Перед сном Толик всегда принимает на грудь. Чаще всего это полстакана какого-нибудь простенького вина. Но в последнее время с финансами напряжёнка, и ему приходится довольствоваться самым дешёвым портвейном, от которого у него изжога. От пережитого сегодня он не замечает, как выпивает всю бутылку, и, едва успев дойти до постели, падает на неё как подкошенный, чуть не задавив Дона Хуана.
Ночью происходит что-то странное. Кто-то, будто крюком, цепляет его за рёбра и поднимает над кроватью. Толик хочет завизжать, но его словно парализовало. Он висит в воздухе и не может издать ни звука. Точно, алкоголь был палёный! А теперь у него белая горячка.
– Немедленно поезжай в Велесов овраг, – приказывает ему кто-то невидимый. Голос звучит властно, безапелляционно. – Или я раздроблю твои кости одним движением, воришка.
– Зачем? – только и может пробормотать парень.
– У тебя нет права задавать вопрос, – отвечает голос, и невидимая рука швыряет его на пол. Он больно ударяется лбом о ножку стола и тихо стонет.
Потребность поехать просыпается мгновенно и со страшной силой. У него начинается ломка. Кажется, если Толик сейчас не побежит туда галопом, его просто вывернет наизнанку. Ноги сами несут его к двери. Машинально он достаёт мобильник и смотрит на часы. Два часа после полуночи. Он никогда так поздно не выходит на улицу! Додумывает он эту мысль, уже выбегая из подъезда.
