– Давай быстрее, Луми, – сказала она, быстро поцеловавшись с ней, – бесплатный бар только до двенадцати.
Луми оглядела Рафелину. Конечно же та была на ужасно высокой платформе цвета фуксии, в облегающем черном платье с серебряной молнией на спине, где было что облегать. Рафелина также выпрямила свои пряди.
– Preciosa>[26], – сказала Луми и Рафелина улыбнулась.
На входе в музей толпились хорошо одетые люди, что совсем не удивило Луми, поскольку в «Престон Кэпитэл», хедж-фонде, на который работала Рафелина, числилось примерно 500 человек. Рафелина провела ее через толпу, по пути целуя людей, которых узнавала. Луми улыбалась коллегам Рафелины, но не останавливалась, чтобы поболтать. Вместо этого она последовала за Рафелиной в невероятно ухоженный сад со скульптурами.
Луми поблагодарила Бога, что не забыла взять куртку. Этим апрельским вечером костедробящий холод чуть отступил, но воздух все еще был слишком прохладным, чтобы вечер на улице в платье без рукавов показался приятным.
Сад со скульптурами был украшен разноцветными переливающимися лампочками, отбрасывающими психоделический свет на скульптуры и зелень. Вдоль цементированных дорожек стояли маленькие прямоугольные столики с мартини и бокалами шампанского, а одетые в золотое ламе официантки обходили сад, предлагая бокалы розового вина с круглых покрытых эмалью подносов.
Луми взяла один из бокалов, сделала глоток и глубоко вздохнула. Приятно для разнообразия, когда тебя обслуживают, а не ты беспокоишься о том, чтобы блюда приготовили вовремя или о том, что кто-то нашел яблоко в ужине, или что суфле превратилось в несъедобный кусок резины. Она глубоко вдохнула свежий ночной воздух. Хотя Музей современного искусства был всего в десяти кварталах от «ДЭКС», казалось, будто их разделяет целый мир.
Луми наслаждалась электронной музыкой танго, играющей на фоне, но тут взглянула на толпу и увидела его рядом с пальмой в горшке на другой стороне помещения. Ее взгляд привлекли рыжая щетина и веснушки на лице мужчины. Луми снова глубоко вздохнула, в этот раз по другой причине. Когда выдохнула, Рафелина повернулась к ней.
– Что такое? – спросила она.
– Это он, – сказала девушка, показывая на Жюльена между листьями пальмы. – Это Жюльен.
Рафелина сдавленно ахнула.
– Это Жюльен? Черт, подруга!
Луми едва ли вообще ее слышала, когда Жюльен переместился и стал полностью видим. Взгляд его карих глаз отыскал ее. В воздухе зажужжал еле заметный поток электричества. Люди болтали и махали руками, но ей все это казалось белым шумом. Во дворике были только она и он и никаких обычных ограничений рабочего места. Внезапно вечер показался опасным.
