— Не пригласить ли Менделеева к нам в институт вести химию?
— Отчего же нет! Многообещающий ученый! — поддержал Чернова инспектор. И в тот же день переговорил о Менделееве с Чайковским.
В дневнике Менделеева под 1861 годом читаем:
«17 апреля. Получил приглашение в Технологический институт».
Через неделю находим такую запись:
«24 апреля. Был у меня утром Писарев, говорит, надо съездить к директору Технологического института Чайковскому…»
С осени начались знаменитые студенческие «беспорядки», и университет был закрыт.
Вольнослушателям Чернову и Кирееву пришлось в дальнейшем пополнять свои теоретические познания испытанным путем самообразования.
Этот 1861 год с первых дней своих проходил тревожно, в ожидании каких-то больших, необыкновенных событий.
Фекла Осиповна, продолжавшая работать в перчаточной мастерской, возвращаясь с работы, непременно приносила какую-нибудь новость.
— Опять отложили крестьянское дело! — говорила она, и все еще красивое и свежее лицо ее становилось строгим. А через день радостно сообщала совершенную противоположность:
— Царь подпишет манифест в годовщину восшествия на престол!
Удержав после смерти мужа за собой квартиру, устроив детей, Фекла Осиповна мечтала только о том, чтобы дожить до манифеста.
Но наступило 19 февраля, день восшествия на престол, а манифеста об освобождении крестьян от крепостного права не печатали, в церквах не читали.
Между тем манифест был подписан. Опасаясь народных волнений, объявление манифеста отложили до 5 марта. Отсрочка понадобилась правительству для того, чтобы привести воинские части в боевую готовность. Солдатам были розданы боевые патроны. Были заряжены пушки, увеличены ночные патрули и усилены караулы Зимнего дворца.
Опасения царя за Петербург не оправдались, но Россия, обманутая в своих надеждах на «полную волю», возмутилась.
В апреле было опубликовано «Положение», обязывающее «освобожденных» крестьян в течение двух лет отбывать барщину. Начались волнения. Крупнейшим из них было знаменитое бездненское восстание.
Крестьянин села Бездна Антон Петров, человек «набожный, тихий, молодой, но очень уважаемый всеми», объявил односельчанам, что в «Положении» он вычитал «полную волю». Слух об этом распространился по окрестным деревням с необыкновенной быстротой. Крестьяне стали отказываться от выполнения господских нарядов. Жалобы помещиков и управляющих на «взбунтовавшихся» крестьян подняли на ноги начальство. Уговоры и разъяснения исправника и становых приставов не имели никакого успеха.
