Мы смеялись, слушая Николая.
Я подумала: «Как рассказывает живо…»
Много лет спустя, когда уже выявился в Николае художник, наделенный острой наблюдательностью и мягким юмором, я вспомнила эту сочиненную им устную новеллу о Квасмане.
Первый вечер, который Николай провел в кругу нашей семьи, в низкой уютной кухоньке, прошел незаметно. За рассказами, шутками Николая мы и забыли, что он болен и нуждается в покое.
Однако было уже поздно. На улице свистело: поднялся знаменитый новороссийский ветер. Застекленная веранда тихонько звенела разбитыми кое-где стеклами. Самовар, давно уже потухший, вдруг пискнул и затянул тонкую песню.
Мама сердито посмотрела на него и заткнула трубу колпачком:
— Чтоб тебя, распелся!
Николай удивленно поднял брови.
Заметив это движение, Леля улыбнулась и объяснила:
— Есть такая плохая примета: когда самовар замолчит, а потом вдруг тоненько запоет.
Николай рассмеялся:
— Вот среди стариков солдат ходит примета, что если на фронте трое прикурят от одной спички, то того, кто прикурил третьим, непременно убьют. А у нас со спичками на фронте было скверно — не хватало. Так я, чтоб доказать старикам нелепость приметы, перед самыми боями по нескольку раз прикуривал третьим. И разубедил.
Тогда, по этой реплике, я не представила себе всего того, что пережил уже этот двадцатидвухлетний человек.
…Николай посмотрел на дверь, ведущую на веранду, прислушался к ветру и начинавшему барабанить в стекла дождю, резко встал и в ту же секунду опустился обратно на стул. Глаза его потускнели, лоб сделался влажным и совершенно белым, отчего черные крупные брови выделились еще контрастнее.
Он вытянул обе ноги, провел правой рукой по коленям и задумчиво произнес:
— Да-а.
Потом усмехнулся и кивком головы показал на ноги:
— Выдают, проклятые. Ныли бы как-нибудь тихонечко. Приехал бы в Харьков, сказал бы ребятам: ну вот, совершенно здоров, давайте работу! А так, начнешь врать, а тебя как обухом по голове к земле пригнет — не надуешь. Опять работу не дадут…
Осторожно, держась за край стола, поднялся, шагнул несколько раз по кухоньке, облегченно вздохнул и, вытирая платком лоб, медленно пошел в комнату.
Первое время он выходил к столу. Шутил:
— Аппетит у меня плохой, может быть, в компании он будет лучше? Может быть, глядя на Раю, я заражусь ее аппетитом, а значит, и ее здоровьем.
Он действительно ел очень мало. Врачи рекомендовали ему по утрам выпивать по два свежих сырых яйца. Нам это не доставляло хлопот, так как куры у нас были. Но Николай стал отказываться, долго пришлось уговаривать его. Наконец согласился:
