Затем Нинель обратила внимание, что под птицей были также вытатуированы три буквы: “N. M. B.”
— Это какое-то сокращение? — любопытство Воронцовой и не думало утихать.
— Хм… Да, любопытная Pile. — Милан снова взглянул на напарницу, — Для тебя оно расшифровывается, как: “Не лезь в мою башку.”
— Извини. — пробубнила Нинель.
— Так! — Спасоевич резко закрыл ноутбук, — Я закончил! Поехали!
Первая часть пути Милана и Нинель прошла молча. Поначалу Воронцова даже не знала, как правильно подобрать слова, чтобы не получить в ответ от серба язвительную фразочку. И всё же молча поглядывать на напарника, также действовало на нервы.
— Милан, ты сколько лет уже в ордене? — этот вопрос показался девушке самым нейтральным.
— Если с момента поступления говорить, то двадцать один год будет в сентябре.
— Ого! Получается, я ровесница твоей карьеры. Знаешь, для тридцати девятилетнего ты очень хорошо выглядишь.
— Очень мило. — саркастически протянул мужчина, — Да и тридцать девять мне будет только в ноябре.
— Ты, наверное, за двадцать один год службы много чего повидал, и…
— Говори сразу свой вопрос, Pile.
— Тебе попадались пожиратели с восприятием праелинга? — этот вопрос заставил серба рассмеяться, такая реакция возмутила девушку, — У тебя вообще есть вопросы, на которые ты можешь нормально реагировать?
— Pile, — чуть успокоившись, Спасоевич продолжил, — У нас в сербском отделение есть такая традиция: если ты во время службы в дозоре хотя бы один раз встретил пожирателя с восприятием праелинга, то ты обязан угостить свою дозорную группу ящиком ракией.
— Совсем не попадались?
— Кому-то в Белграде попадались, но я точно не тратился на ящик ракии.
Припарковав машину у клуба, Милан и Нинель создали общее сознание, после чего вышли на улицу. Едва Воронца вступила на землю, как в её глазах резко потемнело, а в голове образовался шум как от помех.
“Эй, Pile!” — из-за общего сознание состояние девушки эхом отдавалось Милану по голове, — “Ты чего?”
В этот момент Нинель снова пришла в норму. К счастью, из-за тёмных очков девушка не могла видеть вопрошающего возмущения Милана.
“Извини!” — эхо мыслей казалось немного растерянным, — “Всё в порядке!”
Пробурчав что-то на родном языке под нос, Спасоевич направился в клуб, и Воронцова проследовала за ним. Первые десять минут дозор проходил без проблем. Люди веселились, и пожиратели не казались подозрительны в своих действиях. Затем Нинель пошла на обход. В этот момент девушке начало казаться, что зал начал сливаться в одно круглое пятно, а дыхание стало более громче музыке и мыслей Милана, которые ощущались более заторможено.
