Я сняла с плеча сумочку, и всё ещё стояла в дверях, мучительно думая, куда ее пристроить. Ну не на документы же, в самом деле? К сожалению, все горизонтальные поверхности были завалены документами. Работы тут на месяц, не меньше.
За спиной раздался свист. Я обернулась.
— Ну, нехило тебя Тоторовски младший подставил.
Шаг, и в проем заглянул лохматый, как пудель, мес Рез. Рез — это фамилия. И, несмотря на забавное внешнее сходство с пуделем, молодой человек был очень толковым следователем, и часто заглядывал в нашу крысиную цитадель бумаг и бюрократии.
Следователь молча сунул руку в нагрудный карман и достал оттуда маленькую фляжку.
Рез любил и уважал коньяк.
Так же молча, и не отрывая глаз от бумаг, протянул железную коробочку с волшебным алкогольным нектаром мне.
— Ремми, побойся Безликой, девять утра. — Я так же не открывала глаз от ужасной перспективы переработки аж до глубоких ночей.
— Кира, я следователь, мне коньяк в девять утра жить помогает. Без него сдохну к сыновьям сумеречным.
Справедливо. А главное жизненно.
— Поймаю младшего, всю душу вытрясу. — Пообещала я.
— Угу. — Фляжка вернулась в карман. — Кирюша, просьба будет.
Я удивлённо посмотрела на приятеля.
— Не ходи одна по темноте. Странные дела нынче в городе. Я тебе своего салагу дам на несколько дней. Думаю, и Малков не откажет своего помощника прислать. Они тебе с бумагами помогут. И до дома провожать будут. Только одна по городу не ходи.
Я, конечно, та ещё дура. Но к вот таким советам от следователя не прислушаться — это совсем без головы нужно быть. Кивнула.
— Присылай. И одна ходить не буду. Обещаю.
Мес кивнул и пошел по своим делам.
Не попрощался, а значит, днём ещё увидимся.
Спустя два часа, после ухода следователя, дверь открылась, и меня отвлекли от перекладывания бумаг.
Семейство Тоторовски вошли в кабинет. Один злой как бес, другой помятый как… Впрочем, не будем об ассоциациях.
— Кира принимай работника. Можешь делать с ним что хочешь. Хоть уволить. Я с его матерью поговорил. Раз не справился с таким лёгким заданием, значит, лишается содержания и переселяется из моей квартиры в общежитие. Будет жить на зарплату. А будет отлынивать, тебе хамить, то получит в конце месяца голый оклад. Надоел мне уже этот разгильдяй и нахлебник. Все, я сказал.
И старший закрыл дверь. Снаружи.
Мы переглянулись.
Он опасливо посматривал на меня. Я же мстительно улыбалась. Жажда крови за последние два часа только усилилась. А уж попить крови у маленького ленивого мажора я хотела страстно.
