; какая такая секира оказалась занесена над его головой, точь-в-точь как на фамильном гербе, что он согласился носить под шляхетской короной налобные украшения? Эльжбета Шидловская, ставшая Грабовской, исправно рожала детей, на истинного отца которых указывали даже их имена: Михал, Александра, Изабелла, Казимеж, наконец, Станислав… Все от Понятовского. Говорят, сразу после смерти отца она тайно обвенчалась с королем… Ну да Бог ей судья. Господь смилостивился над отцом: он не дожил до куда большего позора – нового раздела Польши. Михал, носящий его фамилию, ныне служит адъютантом своего настоящего отца, допустившего этот раздел… Они же, настоящие Грабовские, шляхтичи герба Окша, готовы отдать свою жизнь за свободу Отчизны, но если их убьют – кто поднимет выпавшее из их рук знамя?
* * *
После неудачного штурма прошли без малого две недели; за это время к русскому лагерю подтянулись отряды генерал-майора Германа и князя Цицианова.
Саксонец Иван Иванович Герман питал пристрастие к бутылке, но ему прощали эту слабость ради его обширнейших познаний и острого ума. О его неустрашимости ходили легенды: осенью 1790 года он с малым числом солдат обратил в бегство турок в верховьях Кубани – овладел лагерем неприятеля, захватил всю его артиллерию и взял в плен сераскира. За эту победу он получил от императрицы пятьсот душ в Полоцкой губернии. В прошлом году, уже в Польше, Герман отличился при ночной атаке на Кобыльник, разбив Завилейский полк. В армии он славился как великий тактик, ему и поручили составить новый план осады Вильны.
План был очень прост: симулировать главное наступление на ретраншемент, оставленный десять дней тому назад, пока основные силы, скрытно покинув лагерь, нападут на более слабые укрепления.
Когда пробили вечернюю зорю, солдаты, оставив разожженные огни, построились в три колонны и двинулись в сторону развилки дорог на Троки и Гродно, отстоявшей от лагеря на двадцать восемь верст. В седьмом часу утра пять полков под общим командованием князя Трубецкого атаковали батареи генерала Мейена, и в это же время гренадеры бросились штурмовать траншеи генерала Франковского.
Поляки не ожидали нападения; два батальона косиньеров тотчас бросились наутек, однако жолнеры успели сделать залп из ружей и пушек, после чего, побросав орудия, спустились с холма и построились в линии на равнине. Тучков получил приказ от генерала: перейти ложемент, поставить пушки на Буафоловской горе, чтобы стрелять по неприятельской пехоте. Пока он расставлял свои орудия, Беннигсен расположил под горой три конных полка: драгунский, карабинерный и легкоконный, а два полка казаков послал перерезать дороги на Вильну и на Гродно. По знаку Леонтия Леонтьевича, от кавалерийских полков отделились первые два ряда, образовав линию фланкеров, и рысью двинулись вперед к неприятельской пехоте, державшей наготове заряженные ружья. Фланкеры принялись стрелять из карабинов и пистолетов, готовясь в нужный момент расступиться перед следовавшими за ними полками; поляки дали залп, и на них тотчас налетела галопом русская конница с саблями наголо. Перезарядить ружей им не дали; расскакавшись почти до самого берега Вилии, русские поворотили коней и ударили с тыла; в пять минут весь отряд был уничтожен и почти целиком взят в плен.
