, что у него было. Они, нестяжатели, составляют ныне особую касту истинных патриотов, готовых пожертвовать Отчизне и имуществом, и жизнью – своими и чужими. Ясинский, верно, мнит себя вторым Сен-Жюстом. Их равенство – нигилистическое, под девизом «ничего – это всё». Сначала нужно всё потерять, чтобы все оказались в равных условиях, а потом заново обретать. Михал согласен с тем, что человека следует оценивать по его личным заслугам, но зачем же непременно опускаться, чтобы затем снова карабкаться вверх? Если бы все каждый раз начинали с чистого листа, не пользуясь богатствами – не только материальными, но и духовными, – накопленными отцами и дедами, мир так и не выбрался бы из поры детского лепета… Стоит ли ему поделиться этой мыслью в Литовской Раде?
Когда Огинский явился со своим рапортом на Ратушную площадь, на него градом посыпались новости. Рада распущена, вместо нее сформирована Центральная литовская депутация под председательством Юзефа Неселовского. Начальник разослал универсалы о посполитом рушении в Литве, и Депутация призывает всех обывателей готовиться и вооружаться. Якуба Ясинского Костюшка еще 4 июня лишил полномочий, назначив главнокомандующим литовскими вооруженными силами генерал-лейтенанта Михала Вельгурского, ранее служившего в австрийских войсках вместе с Юзефом Понятовским. 15 июня тот уже приехал в Вильну и устроил смотр войску, так что Огинскому лучше явиться с рапортом к нему. Ах, вот оно как… Что ж, это даже к лучшему. Да, и ещё одно… Краков захвачен австрийцами. Комендант, полковник Венявский, сдал его без единого выстрела…
* * *
Ох, какие времена настали! Какие времена…
Хотя когда жить было легко? Был ли он вообще – золотой век?.. Столетия перетекают одно в другое, люди открывают новые земли, совершают кругосветные плавания и даже взмывают в небеса, они строят дворцы и фабрики, пишут картины и книги, прославляют Всевышнего музыкой, но при этом остаются прежними – алчными, корыстными, трусливыми, глупыми, слабыми, похотливыми, ленивыми и невежественными: и древние философы, и отцы Церкви указывают перстом на те же пороки. Ни евангелизация, ни распространение просвещения пока не произвели благотворного действия: Господь или учитель может лишь указать человеку истинный путь, но не заставить пойти по нему. А истинный путь – всегда самый трудный, потому что это путь преодоления.
Ксендз Даниель Казимир Нарбут обучался и богословию, и философии, и точным наукам; побывал за границей – в Риме, Германии и Франции; перевел с французского на польский «Военную науку прусского короля для его генералов», преподавал математику в Вильне, состоял в Эдукационной комиссии, написал «Науку рассуждения и умного разговора» и два раздела Устава приходских школ. Теперь, на пятьдесят шестом году жизни, он твердо знает: главное условие для улучшения человеческой породы – преемственность. Возделывай свое поле со старанием, и оно даст обильную жатву, только не сразу – на второй, на третий год. Возможно, что ни крестьянин, первым выкорчевавший пни и расчистивший свой участок, ни сменивший его пахарь, умелой рукой проведший первую борозду, не пожнут плодов своего труда, зато это выпадет на долю их сыновей, если те продолжат их усилия, удобряя почву и терпеливо выдергивая плевелы. Но даже самая тучная нива обратится в пустырь, коли некому будет за ней ухаживать с прежним старанием, а бесполезные сорняки заглушат чудом пробившиеся ростки жита. Сколько времени и труда нужно потратить, чтобы вырастить яблоню! А срубить ее – дело нескольких минут. То же и с людьми…
