А случилось вот что…
Едва Алиса зашла в квартиру и, скинув обувь, хотела пройти в ванную, в прихожей раздался настойчивый звонок. На пороге стояла Анна Яковлевна. Ее всегда гладкое белое лицо пылало, на щеках и шее отчетливо виднелись бордовые пятна, губы были сжаты настолько плотно, что напоминали тонкую полоску, а глаза метали молнии.
Оттолкнув Алису, Анна Яковлевна влетела в прихожую, закричав срывающимся голосом:
— Ты — малолетняя воровка! Как ты могла? Дрянь! — она больно ударила Алису по щеке.
Алиска покачнулась, прижала ладонь к горящей щеке и успела лишь с трудом сглотнуть, а Анна Яковлевна разразилась новой порцией оскорблений.
— Я доверяла тебе, думала, ты честная девушка. А на деле… Где Магда?! Я тебя спрашиваю, куда ты дела Магду? Отвечай! Маленькая воровка.
— Анна Яковлевна, о чем вы говорите? — лепетала перепуганная до полусмерти Алиса. Впервые она видела соседку в гневе, и это зрелище настолько поразило и потрясло ее, что во рту моментально пересохло, а язык казался чужим и ненужным.
— Где Магда? — взвизгнула Анна Яковлевна. — Имей в виду, я обращусь в полицию, тебе не удастся уйти от ответственности. Тебя посадят за кражу. Слышишь меня, ты… — внезапно Анна Яковлевна покачнулась, схватилась левой рукой за сердце и закатила глаза.
— Анна Яковлевна… Анна Яковлевна, что с вами? — Алиса попыталась помочь соседке дойти до кухни, чтобы там усадить ее на стул, но Анна Яковлевна, слабо сопротивляясь, прохрипела:
— Верни Магду… верни по-хорошему… Я… Мне… Али-и-и-иса…
Упав на пол, Анна Яковлевна потеряла сознание.
Не растерявшись, Алиса вызвала «скорую», затем сразу же позвонила мне, и мы с Люськой примчались к ней спустя каких-то семь минут. Врачи еще были в пути, и мы могли наблюдать безрадостную и где-то даже страшную картину: бледная, словно ее коснулась сама смерть, Анна Яковлевна лежала на полу, неестественно вытянув вперед руку. Ее губы приобрели синеватый оттенок, щеки ввалились, и вообще черты лица сделались резче, заострились, словно у покойника.
Алиса ревела в голос, Люська пыталась ее успокоить, но сама находилась на взводе; я нащупал у Анны Яковлевны слабый пульс и успокаивал девчонок:
— Она жива. Пульс прощупывается. Алис, не плач.
— Она… она пришла… она кричала… — всхлипывала Алиса. — Говорила про Магду… Я сказала… она сказала… Люсь, я боюсь, вдруг она умрет?
Минут через пятнадцать «скорая» увезла Анну Яковлевну в больницу, мы остались у Алиски, пытаясь узнать, что здесь произошло. Но Алиса была не в себе: плакала, твердила, что ни в чем не виновата, а потом ее начало трясти в ознобе.
