— Да, у Куси аллергия на курицу, а Муся не переносит крольчатину и рыбу.
— Хочешь сказать, ты кормишь каждую кошку разными кормами?
— Если бы только кормами, — Алиса потрясла записями Анны Яковлевны. — Сухой корм с курицей едят Молли и Юла. Корм с крольчатиной можно давать Зазе и Кусе. Юна ест консервы. Туся и Муся — паштет. Пусе я отвариваю желудочки, никакой другой корм она не воспринимает. Долли ест геркулесовую кашу вперемешку с говяжьим фаршем, а Полли вообще ничего не жрет, кроме отварных пельменей. И это далеко не все, кормить их надо по-отдельности. Иначе кто-нибудь сунется в чужую миску, наестся того, чего нельзя, а после я с тряпкой буду бегать по квартире, ликвидируя несварение кошачьих желудков.
Закончив говорить, Алиска победоносно уставилась на нас:
— Теперь понимаете, на что это похоже? Желудочки отвари, геркулес свари, пельмени, фарш разморозь… И так по несколько раз в день. Плюс лотки, плюс кто-то до лотка не дойдет, напрудит на полу, к тому же я обещала Анне Яковлевне три раза в неделю пылесосить и вытирать пыль. У нее три комнаты, сами видите. Это самоубийство.
— Алис, мы не знали, — пропищала Люська. — Это действительно самоубийство. А Яковлевна твоя тиранка. Хорошо еще, что этих Кусь-Мусь не надо выгуливать.
На некоторое время на кухне воцарилась тишина, нарушаемая лишь громким мурчанием Пуси. Или это была Куся? А быть может, Заза или Молли? Черт, как вообще Алиска их различает?
Последующий час мы занимались кормежкой кошачьего царства. Задача, скажу честно, не из легких. Для начала всех кошек мы закрыли в большой комнате, потом Алиска насыпала в две миски сухого корма.
— Дим, — попросила она. — Принеси Молли и Юлу.
Димка с Люськой выскочили из кухни. Вернувшись, они положили на пол двух довольных кошек.
— Нет, — спохватилась Алиса. — Это не Юла и не Молли. Молли рыжая, Юла дымчатая.
— Ты сказала, дымчатую зовут Зазой, — возразила Люська.
— Заза полосатая. Подождите, нет, пятнистая… Или полосатая? Да нет же, Заза полосатая, не путайте меня. Это Куся, то есть Туся пятнистая…
— Дайте мне пистолет, я застрелюсь, — голосила Люська. — Твоя Анна Яковлевна извращенка, лучше бы она присвоила каждой кошке порядковый номер. Первая, вторая, третья… десятая. Мы бы сейчас встали в коридоре и отдавали команды: «Первая — пошла! Вторая — марш лопать свои желудочки! Третья — на очереди! Пятая — сидеть! Седьмая — лежать! Десятая — голос!».
Алиска хотела засмеяться, но из горла вырвался слабый стон. До приезда Анны Яковлевны оставалась целая неделя, а предел ее терпения и силы давно иссякли.
