Фараэтиль подняла свое оружие в знак приветствия хозяину. В правой руке она держала триклинковый метательный трискель, а в левой руке покоился шест с длинным лезвием. Обнаженное тело девушки покрывала лишь чешуйчатая юбка, ее левую руку защищала пластинчатая броня, а лицо прятал шлем, через верхушку которого, подобно гребню, выходила грива черно-белых волос. На бледной коже танцовщицы виднелись тонкие темнорозовые шрамы. До катастрофы воительница могла с легкостью избавиться от них, однако отказалась от этой затеи. Телесные недостатки служили своеобразным напоминанием об ошибках: каждая линия символизировала удар, который она не сумела отразить, прикосновение смерти, которое девушка ощутила на себе.
Хозяин никак не отреагировал на ее жест, что вошло в его привычку уже после катаклизма, и затем воительница уставилась на врата, находившиеся на другом конце залитого кровью песчаного поля. Что за опасность таилась во тьме? Какого врага, какое существо он приготовил для нее в этот раз?
Разрозненная группа из пяти эльдаров вышла из тени навстречу мерцающему свету — они кричали и быстро моргали, пока их дубинками подгоняли вперед двое смотрителей. Кирасы и наручи болтались на телах бедняг, что бессильно держали в покрытых синяками руках копья с выщербленными лезвиями и зазубренные мечи. Они испуганно озирались, осматривая арену, пока не увидели Фараэтиль.
Всего лишь отребье, выловленное в руинах города. Они не были ни воинами, ни даже кровавыми культистами или сменившими облик. Несчастные, отчаявшиеся эльдары, которые пережили катаклизм, а теперь умирали от голода. Они не представляли для нее никакой опасности.
Фараэтиль сердито взглянула на хозяина. Глаза ее скрывала маска, однако раздражение воительницы явно читалось в позе. Повелитель даже не дрогнул.
Тут танцовщица осознала страшную истину. Его уже не интересовали сами бои — хозяин упивался убийством. К ней было приковано все внимание зрителей. Из бойца она превратилась в палача, в игрушку, которую хозяин доставал и включал для собственного увеселения, а затем убирал прочь, когда на него находила скука.
Фараэтиль испытала к нему отвращение.
Сглотнув от омерзения, она оглядела бедолаг, выставленных против нее ради развлечения хозяина. Ходячее мясо, не более. Наживка, которую бросили в водоем, чтобы поглядеть, как ее сожрет акула-волк.
Девушка стала пленницей — заточенным в клетку зверем, который исполнял трюки для своего повелителя.
