Партизаны засмеялись.
— Взять-то мы возьмем, — заметил парень, — но что останется, надо так разделать, чтоб и псы воротили нос…
— Зачем? — удивился сыровар.
— Как зачем? Ты что ж это, не знаешь, кто нынче жрет брынзу да сыр? Вот в вашем селе, к примеру, скажи, едят теперь люди сыр?
— Да как вам сказать? Едят помаленьку…
Вокруг снова засмеялись.
— Едят кто что успел припрятать. А тот, что вы делаете здесь, отсылают прямехонько немцам…
Старик вздрогнул от неожиданности. Ему, конечно, приходилось слышать, что болгарской брынзой и сыром кормят гитлеровскую армию, но он никогда не представлял себе, что именно его брынзу и сыр могут есть фашистские молодчики. При одной мысли об этом у него перехватило дыхание, и, не зная, что сказать, сыровар пробормотал невнятно:
— Ну, что же, вам виднее, ребята! Делайте, как решили…
— Эй, папаша, принеси керосину! — крикнул кто-то из глубины помещения.
Когда наливали в брынзу керосин, у сыровара защемило сердце. Десятки лет добросовестной работы научили его ценить свой труд, беречь каждый кусочек брынзы. А здесь столько ведер молока, столько дней непосильной работы — и все вдруг летит к черту! Но старик в ту же секунду устыдился своих мыслей. Тоже нашел, что жалеть сейчас! Да может эту самую брынзу в то время, как у него такие гости, и вправду едят немцы!..
— Лейте, лейте! — проговорил он вдруг и не узнал своего голоса. — Чтоб ей было пусто, этой брынзе!
Зря сказал: тот, в новых ботинках, может решить по его голосу, что он это не от души… А юлить с этими людьми нельзя — все, что угодно, но не ложь…
Вдруг сыровара пронзила мысль: староста! Ведь перед тем, как прийти партизанам, он видел его идущим по дороге к сыроварне! И, обернувшись, старик решительно потянул за руку командира, просматривавшего наряды.
— Староста идет! — выкрикнул он. — Как же это я забыл?!.
— Какой староста?
— Наш… Белосельский…
Командир и тот, в туристских ботинках, быстро переглянулись.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно уставился на него командир.
— Видел на дороге… Он сюда шел…
— Давно?
— Перед тем, как вам прийти. Теперь уж, должно, близко.
Партизаны снова переглянулись. Парень в туристских ботинках подошел поближе к командиру и тихо, но настойчиво сказал:
— Надо обязательно проверить!
Командир, кивнув, выбежал за дверь. Низенький, в ботинках, подошел поближе, к старому мастеру и, будто видя его впервые, спросил:
— Вашего старосту Асеновым зовут?
— Асеновым.
— Он, значит! — присвистнул парень.
