– Неужели ты не видела, что мясо сгорело? – Бетель в отчаянии хотелось плакать от осознания того, что с ее мамой происходит что-то непонятное и страшное, но она старалась сдержать слезы и панические нотки в голосе. – Неужели не почувствовала запах гари?!
Мама не отвечала, с отрешенным видом наблюдая за тем, как дочь наносит мазь на ожог, а затем бинтует ее руку. Бетель заметила, каким странным был взгляд мамы: казалось, она смотрит перед собой, но ничего не видит – настолько стеклянными выглядели ее глаза.
– Бетельгейзе, по правде говоря, в последнее время мое зрение почему-то ухудшилось, – с виноватой улыбкой призналась мама. Немного помолчав, она тихо добавила: – И не только зрение.
– Ты не чувствуешь запахи, – догадалась Бетель, а затем, положив ладонь на здоровую руку матери, взглянула на ее лицо, ожидая увидеть хоть какую-то реакцию на прикосновение, но не увидела ничего: мамино лицо оставалось все таким же непроницаемым, а ее взгляд, казалось, устремился внутрь черепной коробки. – Ты не чувствуешь моего прикосновения.
Мама вновь виновато улыбнулась и, взглянув на дочь невидящим взглядом, опустила голову, давая понять, что все предположения Бетель оказались верны.
– Зрение, обоняние, осязание постепенно начали угасать. Правда, иногда они возвращались вновь, но уже не настолько сильные, как раньше. Похоже, сегодня после проповеди в Церкви они совсем ухудшились, – сказала мама, и Бетель увидела, как задрожал ее подбородок. – Бетельгейзе, я практически ничего не вижу и совсем не чувствую ни запахов, ни прикосновений.
Будто подтверждая свои слова, мама втянула носом воздух, все еще наполненный отвратительным запахом гари, и развела руками, покачав головой. Затем она надавила здоровой рукой на перебинтованную ладонь с ожогом, но ее лицо даже не искривилось от боли.
– Остался только слух, но и он постепенно угасает. Боюсь, что уже через пару дней я не смогу тебя слышать, Бетель.
Внутри у Бетель все похолодело, когда она окончательно поняла, что означали слова ее мамы: она превращалась в оцепеневшую. Загадочный недуг обычно начинался с потери зрения, обоняния, осязания и слуха, а уже затем следовал полный паралич: оцепеневший человек обездвижено лежал в постели, не в силах даже пошевелить губами…
Бетель отвела маму, которая еле держалась на ногах, в скромно обставленную спальню и помогла ей улечься на скрипучую кровать с таким же старым матрасом, как и в комнате Бетель.
