Закурили. Алёна сидела ни жива ни мертва. Внезапно мелькнула мысль: захлопнуть дверцы и запереть их изнутри. Так по крайней мере они до неё не доберутся, а там может и мотор удастся завести: Впрочем, бесполезно. Ну успеет она закрыть две ближайшие двери, максимум, если повезёт, три, но с четвёртой ей явно не справиться: ребята-то в двух шагах и не дураки, мигом сообразят, что к чему.
Алёна достала сигарету. А что если всё же попробовать? Чем чёрт не шутит? Она сделала несколько быстрых затяжек. Руки у неё заметно дрожали. Рискнуть? Она совсем уже было решилась, но в этот момент Борис подошёл к машине и заглянул внутрь.
- Ну как ты тут, детка? Не скучно?
- Н-н-нет, - только и смогла выдавить из себя Алёна. Сердце её билось так, что, казалось, было слышно на километр вокруг.
- Ну и молодчина.
Борис бросил в траву докуренный почти до фильтра бычок и влез в "Жигулёнок".
- Подвинься чуток; хочу присесть рядышком. Не возражаешь?
Алёна молча отодвинулась к дальнему краю сиденья.
- Ну, ну, детка, не так далеко. А то ты уж совсем меня бросила, усмехнулся Борис.
Он подсел к ней вплотную и обнял сзади за плечи.
- И не надо столько курить. Женщинам это вредно. - Борис вынул сигарету из её негнущихся пальцев и выбросил в открытую дверь. - Так-то лучше, - снова усмехнулся он и как-то сразу, без перехода, стиснул её в своих объятиях, начал страстно целовать в губы, шею, лицо: - Не надо: не надо: Пусти: - скачущим шепотом повторяла насмерть перепуганная Алёна, но Борис не обращал на её слова никакого внимания. Его рука стала расстёгивать ей блузку. Уверенно, бесцеремонно. Потом одним махом сдвинула вниз лифчик и кровожадно впилась в грудь.
Почувствовав на мгновение, что её держат не так крепко, как прежде, Алёна саданула Бориса локтём, рванулась вбок и, выскочив из "Жигулёнка", опрометью бросилась в лес. Мокрые после дождя ветки хлестали её по обнажённой груди, лицу;
Царапал ноги валежник, но топот преследователей подгонял Алёну точно хлыстом, не оставляя времени на какие-либо раздумья, и она неслась вперёд, позабыв обо всём на свете. Но впереди были всё те же деревья и всё та же безнадёжность.
Неприспособленная для таких кроссов юбка угрожающе затрещала и пошла по шву;
Высокие каблуки поминутно проваливались в рыхлый грунт. Силы девушки таяли, во рту появился противный солоноватый привкус, а шум погони раздавался меж тем всё ближе и ближе. Нет, не уйти. Ноги у Алёны подкосились, и она кубарем полетела в траву. Разом навалилась усталость. Боже, что теперь будет? Алёна закрыла лицо руками: Дурной сон становился явью. На неё навалились тела преследователей, раздался треск раздираемой юбки. Алёна почувствовала, как с неё срывают трусы. Чьи-то услужливые руки развели ей колени в стороны, и она ощутила между ног влажную головку мужского члена.
