— Мафия сделала, чтобы все так думали, — возразила она. — В любом случае, мы говорим о парне Сиенны, а не о мафии.
Когда я допила остатки своего напитка, меня охватил ужас.
— Как думаешь, увидишь его снова? — нетерпеливо спросила она, наклонившись ко мне в предвкушении.
Я уставилась на свою подругу, в ее пьяные, полные надежды глаза, зная, что она рисует роман в своей голове.
— Нет, — твердо сказала я. — Я больше с ним не увижусь.
Кристиан
— Я могу заплатить, мне просто нужно еще несколько недель, — пролепетал он.
Я вздохнул, не впечатленный его фальшивой искренностью. Мои мысли были заняты не этим идиотом и не более важными делами. Мои мысли, как и всю прошлую неделю, были заняты ею.
За всю жизнь в моем сознании существовала только одна женщина, и она лежит в земле уже более двух десятилетий. Я был уверен, что никогда не избавлюсь от мыслей о ней, и никогда не хотел этого. Никакая другая женщина не имела для меня значения. Я забывал об их существовании в ту же секунду, как они покидали мою постель. Черт, я забывал, что они существуют, пока был внутри них.
Только не она. Она осталась в моем сознании. Не только воспоминание о ее теле, и о том, каково быть внутри нее. А из-за того, в чем девушка мне призналась. То, что она дала мне. Свои самые темные тайны и желания.
Но она принадлежала другому. Или, по крайней мере, так думала.
— Мы оба знаем, что ты не можешь заплатить, Питер, — вздохнул я, стремясь убрать этого проныру с глаз долой. — И мы оба знаем, что тебе были предоставлены поблажки. Это имя твоей семьи привело тебя сюда, твое слово сохранило тебе жизнь, и то и другое сейчас ничего не значит. — Я встал, и он отпрянул назад, готовясь описаться, заплакать, умолять.
— Ты проявил к нам неуважение, Питер, — продолжил я. — Ты проявил неуважение ко мне. И ты точно знал, что произойдет, если не вернешь долг. Ты заплатишь за это.
Я обогнул свой стол, готовясь сам вынести ему приговор, как это делал Дон в этой самой комнате. Так было не всегда, поскольку я занятой человек, и у меня было много людей, которые занимались подобными делами вместо меня.
Но если Винсенций чему-то меня и научил, так это тому, как важно не пачкать руки кровью и никогда не подниматься слишком высоко над всем этим. Именно те, у кого были чистые руки, теряли контроль.
И самое главное, этот маленький ублюдок опозорил меня. Я дал ему шанс, а он чуть не плюнул мне в лицо. Потом пришел сюда, думая, что защищен, и надеялся получить больше милосердия. Чего я, блядь, терпеть не мог.
