Голос взволнованный, — Дочь, прости! Я его… — прерываю отца. Редко так делаю, но сейчас видимо точки кипения подошла!
— Пап, просто уволь, пусть живет, как хочет и по-собственному, а не по статье. — уточняю я. — Не надо жизнь человеку портить, неизвестно на какой дорожке встретимся. — говорю я. А самой от своей же разумности тошно, ком к горлу подкатывается.
Немое молчание в трубке… Папа хочет что-то сказать, но видимо боится задеть.
— Пап у меня все хорошо, не волнуйся, это ты видел в нем моего мужа, а не я. — вздох облегчения на другом конце провода.
— Может, съездишь отдохнуть? Хотя бы на пару дней, обновить гардероб? — достает он из запаса любимую женскую забаву, на которую ни когда не жалел денег, компенсируя тем самым свое отсутствие.
— Нет, дел полно. Пап, я сейчас немного занята, ты не волнуйся. В воскресенье я приеду, как и обещала.
— Хорошо дочь, ты звони если что!
— Конечно, кому мне еще звонить кроме тебя! — с иронией в голосе говорю я. — Люблю!
— Люблю! — произносит он и завершает вызов. Наверное с облегчением, он у меня в принципе не сторонник долгих разговоров.
А я захожу в гардеробную, достаю чемоданы бывшего и начинаю закидывать туда горы рубашек, стоимостью нескольких маленьких состояний.
Оба чемодана заполняются за считанные секунды. Закрываю один и спускаюсь с ним вниз оставляя его у черного входа. В кладовке нахожу моток с большими черными мешками под мусор, поднимаюсь обратно и мельком посмотрев на себя в зеркало понимаю, что платье от шанель не лучший лук для уборки. Нахожу в горе его шмоток, какие спортивные штаны и майку, все велико мне на несколько размеров, но шнурки хорошо фиксируют штаны на талии, так что они не спадают, а майка не сковывает движения.
Следующий час я с остервенением, запихивала его ботинки, брюки, рубашки, пиджаки и пуловеры, по мешкам. Скидывая их не спускаясь в угол под ту же леснику. В голове так и пульсирует мысль видел бы сейчас педантичный Олег Сергеевич, так зовут моего бывшего, как его любимый гардероб летит под лестницу еще и в мусорных мешках… инфаркт бы хватил… А меня эта мысль греет и дает силы. Ну язва, как меня по другому назвать!
Ведь какой же надо быть дурой, он же с ней не вчера познакомился, судя по переписки! А я все это время ему верила. С этой мыслью открываю последний ящик, запонки, несколько рядов часов, все этого мои подарки или подарки отца за последние два года. Он конечно, тоже мне дарил, но в основном какую то мелочь, каждый раз тыкал, — Мол, у меня нет обеспеченных родителей как у кого то. Не повезло с папочкой!
