Осознание доходит до мозга постепенно. Он слышал наш разговор?....
Да, должно быть так. Не услышать его невозможно, когда проходишь по холлу.
Черт.
- А тебе Эйдан нечего плакать. Ты мужик или нет? – ворчит отец, даже не подозревая, что Скайлер слышал его нелицеприятные высказывания в его адрес, - Поставим тебе совершенно новые качели и горки. Да и когда к нам люди придут детская площадка будет выглядеть гораздо презентабельнее.
- Папа, пожалуйста, - из глаз Эйдана начинают течь слезы, - это дедушкин подарок.
- Дедушка твой если бы хотел, уже бы позвонил тебе. А ты ему не нужен. Как и все мы.
- Патрик, - с упреком шикает мама, а Эйдан в этот момент бросает в тарелку ложку, отчего оставшееся молоко расплескивается на скатерти, и выбегает из гостиной.
- Что? Пусть он принимает факты как есть, - говорит отец, тоже отбрасывая вилку.
Они с мамой начинают спорить о том, что ребенку такое говорить нельзя, а я встаю и взяв свою сумку, выхожу к Заку.
Внутри жутко неприятное ощущение горит, выпаливая грудную клетку.
Какое-то неподъемное бессилие. Кричать хочется, но ощущение, что никто не услышит.
И почему так происходит всякий раз после споров? Чувствую себя растоптанной. Как будто ни на что не способна. Будто пытаюсь сдвинуть с места вагон весом в семь тонн, прикладываюсь со всей силы, но только стираю подошвы и тщетно топчусь на месте.
- Эй, ты чего? – заметив мое состояние, Зак треплет меня по волосам. Весь такой весёлый, будто это не он нахамил всем за завтраком. - Лив?
- Да ничего, - сухо отвечаю, чувствуя, что просто обязана на ком-то сорваться, - Ты зачем ведешь себя так?
Зак хмыкает и кладет руку на дверцу своего кабриолета.
- Как, Лив? Не так, как ты? Не принимаю безропотно всё, что мне втирают родители?
Крепко сжимаю зубы, злясь ещё сильнее.
- Зачем Скайлера цепляешь?
- Он бесит меня, - при одном лишь упоминании Скайлера, брат сильнее впивается руками в руль, - Пришел на всё готовое. Карточки ему, дом. Мы ни черта о нем не знаем, но ему уже всё позволяется.
- Так вот в чем дело, - наконец понимаю я, - В том, что ему всё позволяется. Последнее время родители стали Зака во многом ограничивать, а тот факт, что Скайлеру сейчас позволено гулять сколько угодно его цепляет.
- Не только, Лив, - отвечает Зак.
Его мобильный начинает звонить, и он вероятно, уцепившись за возможность уйти от разговора, отвечает на звонок и всю дорогу до школы треплется с какой-то Лейлой.
Я же откидываюсь на спинку кресла и бесцельно наблюдаю за привычным пейзажем. В груди растёт дыра. Иногда мне кажется, что я живу с ней всегда. Уже свыклась с ней настолько что иногда не замечаю. А порой как будто кто-то лопатой подковырнет, увеличивая ее в размере, и она снова даёт о себе знать на какое-то время, пока я не привыкну к ней увеличенной. И так снова и снова. Раз за разом. Интересно, есть максимальный размер у этой дыры, или она как резина – будет тянуться всю жизнь, пока однажды не лопнет и не вывернет меня наизнанку?
