Он взял телефон, бросил взгляд на время, положил в карман. Вдавил окурок в пепельницу.
– Что еще добавить. Из армии уволился. Переехал сюда. Чем занимаюсь теперь, вам лучше не знать. Да и ни к чему. Все закончилось. Сам не знаю, почему еще жив. Я особо не прячусь. Судьба такая, значит. Не пришло время.
Борис собрал сигареты и зажигалку, разложил по карманам.
– Но зачем вы рассказали? Какое это имеет отношение ко мне и к моей дочери? – встревоженно спросил Лебедев.
Мужчина посмотрел на него долгим взглядом.
– За десять минут я вам рассказал, как потерял всё, что мне было дорого. Угробил свою жизнь. Мне не хватило мудрости, терпения, чуткости. Как я понимаю, у вас больше шансов. По крайней мере, вы не повторите моих ошибок. А теперь мне пора.
Он встал и протянул Лебедеву ладонь. Рукопожатие Бориса было крепким и холодным. Бросив последний взгляд по сторонам, он двинулся к выходу.
– Постойте, подождите! – с отчаянием воскликнул Лебедев, сунул руку в карман и выхватил письмо. – Вы что-то знаете об этом? Где моя дочь?
Борис остановился и взял протянутый листок бумаги. Пробежав его глазами, он неожиданно улыбнулся. Это была нечаянная, скупая улыбка человека, давно позабывшего об этой врожденной способности.
– Смешная она у вас, – сказал он Лебедеву. – Чокнутая немного, но хорошая. Берегите ее.
Мужчина вернул ему письмо и направился к двери. Но, прежде чем выйти из номера, он дважды коротко стукнул в незамеченную до этого Лебедевым дверь в соседнюю комнату.
А еще через несколько мгновений на ее пороге появилась Полина.
Ее волосы были перекрашены в темный, отчего лицо казалось повзрослевшим и осунувшимся. Глаза Полины смотрели на Лебедева пристально, без улыбки, жадно ловя каждую его эмоцию.
– Привет, пап, – первой нарушила она тишину и коротко развела руками, словно подводя некий итог. – Как-то так.
– Здравствуй, дочь, – только и смог произнести Лебедев.
Заметив в руках отца письмо, Полина взяла его, равнодушно просмотрела и, скомкав, бросила на пол. Затем сделала шаг и прижалась к его груди. Лебедев крепко обнял ее, вдыхая запах подаренных им духов, и почувствовал сильное, мгновенно переполнившее его судорожное облегчение. Взгляд мужчины заметался по пустой гостиничной комнате, фиксируя каждую деталь долгожданной встречи, пока не уткнулся в брошенный ею листок бумаги. Он тут же все понял. Загадка всего этого сумасшедшего дня имела казавшееся теперь простым и очевидным решение. Незнакомцем оказалась его собственная дочь.
