– Нам надо бежать, – проговорила я.
– Что ты здесь делаешь? – голос мужчины звучал очень знакомо, он обращался к Линаре, словно они знакомы.
– Тебе не по статусу задавать мне такие вопросы, – звонкий прежде голос Линары, стал твёрдым и низким, – убирайся, низший.
Мужчина издал театральный смех и стал медленно закатывать рукав на правой руке, я увидела, сияющие красным светом, татуировки. Они не были похожи на хаотичный узор, в них был заложен смысл. Рисунок начинался от запястья и, извиваясь, тянулся вверх, ветвясь словно дерево, но на ветках были не плоды, а какие-то символы.
– Это ничего не значит, – прошипела Линара, она развела руки в стороны и на мгновение зажмурилась. Когда она распахнула глаза, то вместо зрачков на мужчину смотрели небесно-голубые полыхающие огни, а её тело полностью покрылось сияющими татуировками, но такого же голубого цвета, как и глаза. Её татуировка была не похожа на ту, которая у психа, рисунок более плавный и изящный. Художники так рисуют порывы ветра или пористость облаков.
– Я первый обнаружил её.
– Она под защитой Галадриона, – голос Линары приобрёл странное многоголосье, нас окутал холодный осенний ветер, он пронизывал до самых костей.
Я стояла, как статуя, прибывая в полнейшем шоке, все происходящее казалось бредом или сном. Ничего не понимая, я развернулась и побежала что есть мочи в сторону дома. Мои ноги подкашивались от усталости и адреналина, который постепенно отпускал меня, я периодически оборачивалась, чтобы убедиться, что меня никто не преследует. Наконец показался мой дом, я забежала внутрь и захлопнула дверь, выглянув в окно, я рухнула на пол, в висках отстукивал пульс, а в груди покалывало от такой нагрузки.
Мама вышла из кухни с телефоном в руках. Она смотрела на меня взглядом переполненным тревогой и злостью.
– Я говорила с директором.
– Я догадалась, – с помощью стенки я поднялась на ноги и побрела на кухню, мне ужасно хотелось пить.
– Рози, может объяснишь мне? Почему о том, что мою дочь преследует какой-то маньяк, я узнаю от постороннего человека? – её голос срывался на панический крик.
Я не могла сейчас ответить ей что-то внятное. На моих глазах произошло… да я даже не знаю, что произошло. И со мной творится черт пойми что. Но я не могу винить маму в её эмоциональном порыве, на её месте любой человек бы испугался.
Не сказала бы что у нас с мамой уж супер доверительные отношения, я её люблю и могу поговорить обо всем, но мне иногда не хочется этого делать, я всегда была ближе к отцу.
