— Да.
— Что случилось?
Кейдж понижает голос:
— Ты случилась.
Уверена, что то, как я сглотнула, было явственно слышно. Умоляю свои руки перестать дрожать, но они игнорируют меня.
— Ты не звонила, — произносит Кейдж
— У меня крыша в порядке.
Тень улыбки приподнимает уголки губ Кейджа. Она исчезает, когда он говорит:
— Что случилось с помощником шерифа Мистером Ничтожество?
— Мы не разговаривали с того дня, когда ты чуть не оторвал ему башку. — Я делаю паузу. — Я уже говорила, как благодарна тебе за это?
— Не стоит благодарности. Это мужская работа – защищать… — Кейдж резко обрывает разговор и бормочет: — Черт. — Затем отводит взгляд и говорит хрипловато: — Мне пора.
Кейджу неловко. Никогда не видела, чтобы ему было некомфортно.
Это странно привлекательно.
Я мягко говорю:
— Ты не можешь просто появиться ни с того ни с сего и уйти через десять секунд. Останься хотя бы на печенье.
Взгляд Кейджа возвращается к моему, и теперь он горячий.
— Я не хочу тебя задерживать.
Кейдж говорит это так, будто именно это он и хочет сделать: удержать меня.
Если моё лицо станет ещё краснее, Кейдж подумает, что у меня лопнул сосуд.
Затем он идёт на попятную.
— Ты печёшь печенье?
— Да. Ну, оно, наверное, уже превратилось в хоккейные шайбы, потому что моя духовка – кусок хлама, но у меня готова ещё одна партия на всякий случай.
— Ты печёшь?
Укол раздражения заставляет меня нахмуриться.
— Почему это так тебя удивляет? Неужели я выгляжу так, будто не в состоянии совладать с кухонными приборами?
— Никогда не встречал красивых женщин, которые пекут.
Меня это замечание раздражает ещё больше. Потому что, во-первых, я не люблю комплименты за спиной, во-вторых, умение печь не имеет абсолютно никакого отношения к внешности женщины, а в-третьих, он говорит так, будто красивые женщины штабелями укладываются перед Кейджем, куда бы ни наступила его нога.
Возможно, так оно и есть, но всё же. Мне не нравится эта идея.
Я резко говорю:
— А я никогда не встречала сборщика долгов ростом в восемь футов, который отмывает деньги через недвижимость и летает на самолёте в закрытый аэропорт во время снежной бури, так что мы квиты.
Теперь уже ухмыляется Кейдж. От него дух захватывает.
— Шесть футов шесть дюймов. А ты ревнивица? — произносит Кейдж.
Задумываюсь.
— Понятия не имею. У меня никогда не было мужчины, который сделал бы что-то, что заставило бы меня ревновать. А ты из тех, кто любит сводить с ума своих подружек, флиртуя с другими женщинами?
