Глава 1 Утро моего пятого лета
Двенадцать лет назад. Поселение кривичей.
Утро моего пятого лета[1], разбудило меня тягостной тишиной в нашей ветхой избушке. Повернув голову я посмотрела на мать лежащую сбоку, она спала. Или я так хотела думать…
Я слезла с лежанки и поплелась к скамье у полуразвалившейся печки. Она была уже холодной, остыла за ночь. На скамье стояла плошка, с остатками вчерашней каши. Рукой я нащупала на дне остатки, разделив, как мне показалось поровну, я съела половину, черпая рукой, остальное оставила матери.
Вышла на улицу и посмотрев на пасмурное осеннее небо, поплелась по селению, в надежде что хоть кто-то выбросит объедки или просто вынесет мне немного крупы, а может ещё чего. Редко, но иногда такое случалось, кто-то меня жалел и мне перепадало немного съестного. Я прошла в одну сторону, вернулась и вновь повторила дорогу. Но сегодня до меня никому не было дела.
Чуть подумав, и почувствовав, что промерзла до костей, а потому решила вернуться в старую развалюху, коей был мой дом.
В домик я вошла, посмотрела на мать на лежанке, она так и лежала. Подошла и забравшись с трудом, легла рядом. Лежала долго, не могла согреться в остывшем доме, а после всё же уснула. Когда проснулась, мать всё спала. Я вновь встала и заглянула в плошку, стоящую у печки. Но есть не осмелилась, подошла к спящей матери, дотронулась до её руки, потормошила, желая разбудить.
Но она никак не отрегулировала, а меня сильно удивило, что рука была жесткой и холодной. Закутавшись посильнее, я вновь вышла на улицу. Мне нужно было раздобыть немного еды, хоть что-то найти съестного.
Два дня я слонялась по селению, но так никто и не кинул мне даже куска сухой лепёшки. Вновь вернувшись к матери, я долго тормошила её каменную, холодную руку. Но она не встала и не сказала, своим тихим, охрившим голосом:
— Яська…
Посмотрев в последний раз на мать, я вышла из избушки и села на ступеньках крылечка. Наклонив голову на колени я заплакала. Обессилив от голода и слёз, я почти ничего не понимала.
Поднялась и шатающейся походкой пошла в сторону леса. Шла долго, или мне только так казалось. Вокруг были высоченные деревья, трава доходившая мне до пояса. Когда силы окончательно покинули меня, я упала, запнувшись за какую-то ветку на земле. В высокой траве, в ложбинке, почти не было ветра, пронизывающего мою ветхую одежонку. А потому, свернувшись клубочком, почти мгновенно уснула.
