Мне ведомо, если идти по большому ручью, то можно дойти до Избор-озера, там стоят драккары, то корабли варягов. Там я не была, лишь только мечтала, увидеть их хотя бы краем глаза. Но это далеко, на коне надо добираться.
Вдруг невдалеке послышался топот копыт лошади, подняла голову, присмотрелась. Никого, вокруг стояла тишина, значит показалось решила я и успокоившись, продолжила путь. Прошла недалеко, и вдруг на поляне увидела стоявшего коня, он был под седлом, но без седока.
Я повертела головой и чуть поодаль под стоящей с наклоном березой увидела незнакомого мужика. Что-то странное было в его наклоне на ствол дерева. Опасливо мне одной в лесу, а тут ещё чужак. Что чужак я поняла по одеже, по лошади и седлу, своих всех я знала.
И вдруг в этот же миг, чужак застонал и стал оседать на белый снег.
Напугано вздрогнула, но всё же пришла в себя. Человеку передо мной требовалась помощь, а потому я бросилась поддержать его. Подбежав попыталась обхватить его за пояс и не дать упасть. Но он был очень тяжёлый, а потому мы вместе с ним опустились на землю.
Мужчина был воин, это было видно по его одёже и мечу висящему на поясе. Посмотрев ему в лицо я поняла он не из варягов, только кто он я не знала. Отчего-то мне показалось, в нем было что-то знакомое, мимолетно виденное мной до этого. Ничего в нём не было особенного, обычный мужик для меня, ещё девчушки. Крепкий в плечах, роста среднего, волос темный, почти чёрный, глаза темные, как ночь, возраста он был за двадцать пять, а то и более.
Отмахнув от себя странные мысли, я принялась тащить непонятного воина под ель, под её широкие и мохнатые лапы. Там сухо и тепло, можно спокойно переждать ночь и непогоду. Там, под еловой лапой, я пыталась осмотреть мужика, ощупывая, поняла он ранен в бок и рана сильно кровоточит.
У меня с собой не было ничего, чем я могла бы перевязать эту рану. Озираясь, я пыталась придумать чем и как, ему помочь. Тащить на чунках до поселения, сил не хватит. На лошадь его взвалить, вообще не смогу. Так, что же делать?
Мне пришло в голову, сделать перевязку и развести костёр, согреть раненого. А что я могла ещё сделать, в свои одиннадцать лет? Но бросить его я не решаюсь.
С трудом, мне удалось надорвать на нём крепкую и добротную рубаху, почему мне и подумалось он не из простых воинов, рубаха-то из добротного полотна. Из лоскутов рубахи сооружаю тугую повязку, и берусь разводить костер.
Костер разгорается медленно, валежник весь мокрый, вожусь долго. Но всё удается, смахнув снег, напавший на мою одежду, смотрю на раненого воина, он лежит с закрытыми глазами. Ещё раз осматриваю рану, кровь остановилась, чему я рада безмерно.
