– Что?
– Не чувствуешь приближение осени. Как они понимают, что осень наступила? Всё время одна и та же погода.
Мы сидели на скамейке в центре зелёного парка, рядом с которой светил единственный исправный фонарь. Ни одного порыва ветра не чувствовалось в густоте тёплой чужестранной ночи. Я поглубже втянула воздух носом. Действительно, сам воздух пах летом, хотя на дворе была середина сентября.
– Должно быть дома листья уже потихоньку окрашиваются в жёлтый или оранжевый, – задумчиво произнесла я, припоминая как выглядят деревья в это время года в родном городе.
– Умирают, – отрезал он.
– Что? – резкость его тона развеяла мою рассеянность.
– Но ведь так и есть. Каждый год в это время листья умирают. Кроны деревьев окрашиваются в яркие краски, а радостные люди начинают собирать гербарий, фотографироваться на их фоне, делать «ангела» на жёлтом лиственном «ковре». А между тем это что-то вроде танца на костях.
– Никогда о таком не задумывалась… Тебе должно быть грустно смотреть на такую картину? – он промолчал. – Тогда может тебе переехать сюда или куда-то ещё, чтобы не видеть.
– Но ведь это нормально. Они умирают, а весной на их местах появляется новая жизнь. Каждый раз больше и красочней. Сильней.
Мне расхотелось продолжать эту беседу. Вокруг итак много депрессивных вещей, поэтому я и новости-то не смотрю никогда. Этому человеку плохо – это факт. Может попробовать его как-то подбодрить? Но как? Я вообще-то не славлюсь коммуникабельными способности и навыками психолога. Друзей у меня почти нет, из дома выхожу только по острой необходимости. Всю жизнь избегая ненужных встреч, я оказалась почти в полночь на скамейке в парке в чужой стране с практически незнакомым парнем.
– Хватит и того, что ты сейчас рядом со мной, – он снова будто прочитал мои мысли.
– У тебя что есть какие-то телепатические способности?
– Вроде нет. Наоборот, твоё лицо очень разговорчиво, – он указательным пальцем аккуратно дотронулся до кончика моего носа.
Внезапно мне послышался какой-то звук. Я быстро осмотрелась вокруг, но как ни пыталась не смогла углядеть хоть что-то в этой непроглядной темноте, окутавшей парк. Будто мир существовал только здесь на этой скамейке под единственным исправным фонарём. Возможно моё воображение разыгралось как раз из-за пронзительной тишины и темноты, взявшей нас в осаду со всех сторон.
– У тебя депрессивные мысли, Аристотель, – я нарушила пугающую тишину.
– Я до последнего сомневался, но теперь точно знаю благодаря тебе, – горько усмехнулся он. – Думаю это из-за работы.
