– Вер, ты слишком натопила, – еле слышно проговорила Лариса.
– Да разве ж это слишком? – звонко, как будто и не было вокруг этого удушающего пара засмеялась Вера.
На ее плечах, руках и на лице выступили крупные капли пота, от шеи тонкой дорожкой пот стекал в ложбинку между грудями.
– Ложись, поровней! – командовала Вера и, как только Лариса опустилась на полку, положив голову на руки и стараясь не касаться лицом горячих досок, взяла деревянный ковш и зачерпнула из ушата воды.
Камни зашипели, от них повалил пар, а по бане пошел сладкий эвкалиптовый запах.
– Зачем ты? И так дышать не могу… – взмолилась Лариса.
Но Вера только хохотнула в ответ и, макнув пушистый березовый веник с тонкими эвкалиптовыми листами-стрелами в ушат, начала хлестать Ларису по голым плечам, по спине, но икрам и пяткам, приговаривая:
– Выйди, выйди кручина, приди, приди благость… Так моя мать причитала, когда молодой была и в баню со мной ходила.
Вера вытерла рукой пот со лба, подоткнула выбившиеся мокрые пряди волос под смешную шерстяную шапочку.
– А вот что на голове у тебя ничего нет – это непорядок, – заметила, и опять макнув веник в эвкалиптовый настой, захлестала с новой силой.
Лариса закрыла глаза.
– Побыстрей тебя или подольше? – насмешливо спросила Вера.
– Побыстрей… – простонала Лариса.
– Побыстрей? А банник этого не любит, не любит…
– Бабник?
– Банник, дура! – заливисто захохотала Вера, – тот, кто живет в бане, дух такой. Он очень не любит, когда люди в парной друг друга поторапливают.
Заскрипела заслонка в печи, загудел в трубе ветер, и в бане пахнуло дымом.
– Это еще что? – удивилась Вера, бросила на скамейку веник и присмотрелась к печке.
Сквозь густой пар, поваливший невесть откуда, на трубе, ближе к потолку, еле виднелся железный язычок заслонки.
– Так не пойдет, мы так угорим, – тревожно сказала Вера, и, сняв шапку, обмотала ею руку, чтобы не обжечься.
Тяжелые кудри темной волной упали на розовые плечи. Сначала она попыталась достать заслонку, встав на цыпочки, а когда не получилось, перевернула под ноги пустую широкую шайку. Заслонки поддалась нехотя, дым потянуло в трубу.
– А теперь слезай, – командовала Вера, надев лыжную шапочку обратно.
Лара послушно слезла с полки, в изнеможении опустилась на лавку, рядом с вениками, деревянными шайками и ладным, словно позаимствованным из музея русской утвари, ковшиком. Внизу было легче дышать, Лара огляделась. Вера хлестала себя веником, стоя посреди бани, и крупные сладкие капли эвкалиптовым дождем летели в разные стороны. Ее ладная крепкая фигура сливалась для Лары с ребристой, обшитой вагонкой стеной. «Я оставила очки на столе», – вспомнила Лариса, плеснула себе на плечи ковш холодной воды и вышла в предбанник. На столе, покрытом вытертой клеёнкой, у кувшина с морсом лежали ее очки. В очках мир был значительно ярче и как-то дружелюбнее. Лара завернулась в полотенце и вышла на улицу.
