Махнув на все рукой, Микайла крикнул замершему в ожидании дворецкому:
– Бэррим, черная твоя душа! Давай уже свою овсянку! И пива… нет, вина доброго заморского тащи!
После чего, не глядя, отрок плюхнулся в плетеное из змей кресло. Однако кресла как такового на прежнем месте уже и в помине не было. Как и Микайлу, сонм переплетенных между собой ползучих гадов пронзил повернутый в обратную сторону Отрицающим Богом мощнейщий Магический Поток. Вследствие чего многие из змей проснулись вслед за отроком и начали расползаться по всему Ритуальному залу, нарушая тем самым целостность конструкции кресла.
Так Микайла уселся прямиком на переставший быть удобной мебелью змеиный клубок. Недовольные выходкой парня гады на все лады зашипели. А отрок, будто поняв что змеюки ему сказали, озадаченно пробормотал:
– Сердечно извиняйте, не нарочно вышло…
И, от души пнув удава, служившего до магической метаморфозы одним из подлокотников кресла, уже строже прибавил:
– Еще раз, гад узорчатый, пошлешь по матушке, пожалеешь: шкуру как чулок спущу и голым по снегу пущу.
Впрочем, болтовню Микайлы со змеями за явное проявление дурости считать нельзя. Деревенские жители сызмальства приучены душевно разговаривать со скотиной, угощать посоленной хлебной горбушкой, баловать любимого питомца лишней охапкой сена. (Что, однако, не мешает селянам при надобности пустить любимую корову или лошадь под нож. Не говоря уже о курах, гусях и овцах, с которыми вообще не церемонятся. Баснями сыт не будешь.)
Не говоря больше ни слова, Михайла пересел на мягкий стул, который стоял напротив чем-то заинтересовавшей отрока коллекции отсеченных голов. Кадавр-дворецкий подкатил к отроку тележку с ланчем. Микайла, в который раз почесав безымянный палец на правой руке, с удовольствием принялся за еду.
А напыщенный Бэррим, на удивление отроку, не пошел за вином сам. Достал из кармана маленький гонг и несколько раз ударил по нему специальным молоточком. Скоро на зов явился кадавр, облаченный в фиолетовую ливрею с золотыми позументами. Явно довольный обретением дара речи, кадавр-дворецкий сказал:
– Виночерпий Торрес, немедленно принеси новому повелителю из погреба бутылку хорошего вина!
Кадавр в фиолетовой ливрее, завистливо глянув пуговичными глазами на дворецкого, тут же с поклоном удалился.
А Михайла, чуть не подавившись овсянкой, странно глянув на дворецкого из под круглых очков, настороженно спросил:
– Как ты, Бэррим, там опять сказал? Новому повелителю? Ты хочешь сказать, что я теперь ваш повелитель?
