Это первый мой контракт на буровой в качестве начальника. До этого я был вторым на мостике, а текущий старпом – главным в машинном отделении. Эскулап и спасатели не менялись.
Я с самого начала хотел работать на буровой. У нас это семейное: мой дед начал добывать «черное золото» на земле, отец начал на буровой, я пошел вслед за ним. Потом, вследствие, «кадровых решений» наши пути разошлись: его перевели в офис начальником регионального подразделения, меня же – на эту вышку в Тихом океане.
Работа и пыльная, и грязная, и опасная, но пока мне еще нет 30, мне нравится. Эскулап беспокоится, что, находясь подолгу с одними и теми же людьми в жестяной банке посреди океана, я двинусь, и поэтому настоятельно рекомендует мне писать заявление на отпуск и с первой же сменой лететь на большую землю и вернуться сюда не раньше чем через месяц-два, но меня и так устраивает.
Эти записки, заметки, не знаю, как их лучше назвать, я пишу по совету Эскулапа. Он говорит, что должно быть отвлечение. Я тоже об этом думал. С самого начала. Хотел взять с собой гитару и книги, но как-то передумал в последний момент, теперь вот, сочинительствую. Это не претендует на бестселлер, Нобелевскую премию по литературе или еще что. Так, просто. Художественная версия бортового журнала. Не думаю, что это кто-то будет читать. Наверное, швырну за борт, когда надоест или когда решусь свалить отсюда. Пока упорно трачу бумагу и чернила по вечерам или когда есть время. До этого было страниц 10 всякой ерунды.
В общем, наши пассажиры стали приходить в себя. Эскулап показал чудеса медицины, и уже утром, в 9 часу я смог поговорить с ними.
Ребята были подавлены и немногословны. На все мои вопросы по поводу причин их появления, радиомолчания большой земли и судов они отвечали: «Прочтите нашу тетрадь. Мы видели, как Ваш доктор отнес ее к Вам. Прочтите, там все написано».
Доктор поил их горячим кофе и антибиотиками. Несмотря на все принятые им меры, у парня обнаружилась ангина, а у девушки – воспаление легких. Женщина отделалась легким обморожением и простудой. Позднее выяснилось, что она была самой матерой из всей компании пострадавших: ранее она ходила под парусом, в том числе и в шторм, что помогло ей лучше всех пережить ненастье.
Я решил больше не мучить их вопросами и в 10 часу поднялся на мостик, где старпом уже вытащил по моей просьбе тетрадь из сейфа:
– Шеф, – начал он, едва услышав мои шаги на лестнице, – Вы должны это прочитать. Это чертово вторжение. На большой земле больше никого нет. Вот почему в эфире тишина, а вертолет за нами так и не прилетел: это чертово вторжение.
