Передернув плечами, я вышла на кухню и замерла. Драгош стоял у плиты. В мягких домашних станах и обтягивающей футболке. Что-то мурлыкая себе под нос, он колдовал над сковородой с пышными оладушками.
— Садись за стол, — не оборачиваясь произнес Драгош. — Быстро едим и летим, у ребят много заказов, не будем сбивать им график.
— Который мы им уже сбили, — вздохнула я и примостилась за стол.
— Ничего, — пожал плечами Драгош. — Для того и нужны надежные партнеры, чтобы время от времени входить в положение.
Горячие оладушки, смородиновое варенье и черный чай — это был лучший завтрак в моей жизни за последние лет пять. И Глеб, взъерошенный, улыбающийся… Мне будет не хватать этого.
«Никогда не завидовала Вероничке», пролетело у меня в голове. «Воспринимала все как данность — для меня Глеб друг, для нее — любимый. Но сейчас я готова отдать все, чтобы иметь право сидеть на этой кухне каждое утро. Чтобы иметь право засыпать рядом с ним и просыпаться. Стягивать с него одеяло или делиться, если ночью сама все отобрала».
Оладьи кончились быстро. А после утро понеслось вскачь. Ребята, которых где-то нашел Глеб, прибыли вместе с образцами обоев. На то, как будет выглядеть моя студия мне было наплевать. Чисто и опрятно — главное. Во мне не осталось сил, чтобы вытрясти со дна души какие-нибудь пожелания. А потому, выяснив главное, Глеб оттер меня в сторону. И только время от времени показывал обои, а я… Я соглашалась на каждый вариант.
— А вот эти? Светло-зеленые, должны подойти, — Драгош показал очередной образец и я постаралась добавить в голос энтузиазм:
— Да, идеально!
— Отлично. Ламинат?
— Светлый, — пожала я плечами.
— Все с тобой ясно, Тома, — хмыкнул Глеб.
Пока мужчины спорили из-за ламината, я вытащила свою дорожную сумку и побросала в нее одежду. Разогнувшись, присела на кровать и, вспомнив, как мы с Сашкой ее выбирали, обратилась к начальнику ребят, Артему:
— Одна просьба, дотащите кровать до помойки. Пожалуйста.
Ребята посмотрели на вполне себе новую и хорошую мебель, и Артем осторожно произнес:
— Так она вроде не сильно пострадала.
— Я больше не хочу на ней спать, — отрезала я.
— Хорошо.
Отдав ключи, я пошла к выходу. Глеб крикнул, чтобы я его подождала. О чем он говорил с Артемом я не знаю. Все это время я стояла в подъезде, у окна и бессмысленно таращилась на улицу.
Потом, уже в машине, Драгош беззлобно ворчал, что не было никакого смысла брать меня с собой. Потому что толку от меня никакого нет.
