К счастью, дверца не была заблокирована. В противном случае без службы спасения мы бы не обошлись. А в таких вещах счёт порой идёт в буквальном смысле на минуты.
Водитель привалился к другой дверце и находился без сознания. Немец залез на сиденье, пощупал пульс. Затем вынул из кармана брюк телефон. Я догадалась, что он хочет вызвать скорую с полицией, и предложила, чтоб я осмотрела пострадавшего, поскольку я медик.
Подобно всем жителям Германии, повстречавшийся мне на дороге бюргер не отличался разговорчивостью. Поэтому он даже не удосужился сказать, пульс прощупывается, или нет. А я сама спрашивать побоялась.
Немец недоверчиво посмотрел на меня, но всё же убрал свой телефон в карман и уступил мне место. Я поняла, что водитель жив.
Не знаю, сердце стучало так сильно в моей груди от волнения, чувства собственной вины, или оно предчувствовало встречу с отцом моих детей? Но только я не удивилась бы, если в тот момент, когда я увидела лежащего без сознания Сафарова, сердце выскочило бы из моей груди. Мне стоило немалых трудов заставить себя делать то, что следовало в этой ситуации. А это было так непросто!
Эльдар, или как я его называла — Дар, полулежал на сиденье, привалившись левым плечом к дверце. Чёрные брови были сведены на переносице, между ними залегла знакомая до боли продольная морщинка, лицо бледное. Он почти не изменился, хотя, пожалуй, возмужал.
Я смотрела на Дара и не могла насмотреться. Это было невероятно, что спустя годы мы с ним вновь встретились за тысячи километров от места нашей первой встречи.
А потом каким-то чудом мне удалось убедить недоверчивого бюргера, что нельзя терять время, и я сама смогу доставить пострадавшего водителя в больницу Нидеррад (это один из районов Франкфурта), где я подрабатываю медсестрой.
Последние два года я совмещаю учёбу на медицинском факультете в университете имени Гёте с работой в больнице. Поэтому знаю, куда и к кому обращаться. К счастью, у Эльдара не было кровотечения или каких-то явных серьёзных травм, но иногда промедление смерти подобно. Я не могла рисковать жизнью отца своих детей.
На дворе стоял воскресный вечер. Движение на этой, обычно оживлённой трассе, затихло. Вместе с мужчиной мы перенесли Сафарова в мою машину. Увидев внутри минивэна детей, немец немного расслабился и даже улыбнулся. Наверное, он перестал опасаться, что имеет дело с какой-нибудь мошенницей.
Тем не менее уважающий закон бюргер сфоткал мои водительские права и место аварии с разных ракурсов, записал мой адрес, номер телефона. Затем уточнил, где работаю, и зашёл на сайт больницы. Там он нашёл меня в списке сотрудников.
