— А много он видел?
— Целую пачку десяток. Точно сказать не может, но по его словам, несколько сотен. Тигрову еще червонец дал.
— Интересно, — улыбнулся Дорохов. — А ты про эти деньги спрашивал у Нечаева?
— Нет, я больше про те, что с мясокомбината, — не очень уверенно ответил Мамбетов.
— Тогда давай сделаем так: я с Абитовым съезжу к этой серьезной даме и постараюсь сам кое-что выяснить, а ты поговори с Нечаевым. Кстати, поинтересуйся, откуда и сколько у него было денег в канун кражи. Добро?
— Как скажешь, аксакал. Ты теперь тут за главного. Прежде чем свернуть, верблюд слушает погонщика... Так?
Морозова жила в небольшом глинобитном домишке на берегу бурной речки, окруженном маленьким палисадником. На хорошо ухоженной земле уже проклюнулись острые ярко-зеленые побеги ирисов, первые листки гиацинтов и множество каких-то мелких ростков. Видно, здесь любили цветы.
— А у нее и дома порядок, — заметив изучающий взгляд Дорохова, пояснил Абитов.
Действительно, обе крохотные комнатушки сияли чистотой. Хозяйка встретила нежданных гостей настороженно. Она предложила Дорохову и Абитову самодельные табуретки, а сама осталась стоять, прислонившись к двери.
— Лидия Михайловна, вы знаете приятелей Владимира? — начал Дорохов.
— Ни одного-то у него путного и не было. С карзубым Валькой все крутился. А тот нашел дуру, такую же, как и я, только побогаче, обобрал до нитки и смотался. Говорили, в Ашхабад, что ли...
— Нечаев все время у вас жил?
— Поначалу да. А когда отругала я его, что он все на моей шее сидит, перебрался в общежитие, но все равно больше здесь околачивался. Раза два ездил в Андижан к узбекам, приятель там у него какой-то.
— Когда ездил? — поинтересовался Дорохов.
— Один раз осенью и недавно вот, в прошлом месяце. Спросила у него, как съездил. Плохо, говорит. Чуть не заболел. И все... Я вот что вам хочу сказать, товарищ начальник... — Морозова задумалась, подыскивая слова. — Не давал он мне денег, поверьте на слово. Брать брал. То трешку, то пятерку, а когда и десятку выманит. И все хвастал, что скоро у него мешок денег будет. Мол, они с Валькой крупное дело замышляют. По-честному сказать, я ему не верила. Но на всякий случай твердила, что лучше черный хлеб дома есть, чем в тюрьме, что его снова упрячут туда, откуда жалостные письма слал. Вот так и вышло, как я говорила. А денег я от него не видала. Зачем он врет, ума не приложу.
— Я вам верю, — серьезно ответил Дорохов. — Кстати, откуда вам известно, что он кражу на мясокомбинате совершил?
