– Надо, конечно, но потом. Прежде всего, нужно проверить ракету. – Вмешался я, так как видел, что мою любимую уже пора отрывать от этой техники.
Весь корпус ракеты также был покрыт пластиком. После долгих усилий и попыток, при помощи МОПСа удалось-таки открыть грузовой отсек ракеты. Потом подкатили трап. Приобретя уже некоторый опыт, люк, ведущий в шлюзовую камеру, а следом и другой – в жилые отсеки, мы открыли быстрее. Везде, также как и в бронированной машине, открывали клапана, чтобы впустить воздух.
После отдыха провели предварительную проверку. Лада занималась приборами управления, Кэт – связью, отец – прочим оборудованием, а я был на подхвате: помогал всем по очереди. Ещё проверил надёжность двух скафандров, что стояли у шлюзовой камеры.
Установив общий диагноз, что ракета жить будет (без доступа воздуха всё сохранилось довольно-таки хорошо), решили отправляться домой. И так более трёх земных суток отсутствовали! Да и Кэт стало плохо, надо было показать её Алле. По дороге я уговорил отца захватить по ящику взрывчатки, аргументируя, что потом драконы не позволят. На выходе мы увидели уже не одну, а две щели. Оказывается, здесь тоже были створы (не такие большие, конечно, как над шахтой), которые папа Дин немного только приоткрыл с того щита, с которого открывал предыдущие.
– Драконы потом откроют полностью. И ту большую тоже. Это не проблема! А вот то, что ракета имеет только две ступени, чтобы взлететь и приземлиться – плохо. Для повторного полёта нужны будут ещё. И с топливом пока не выяснили, как дела обстоят. Надо прошерстить всё это подземелье. Здесь должно быть ещё много чего! – высказался я.
– Насчёт других ступеней неизвестно. Может и не оказаться больше. А вот топливо, по крайней мере, подготовить для взлёта должны были. – Ответил отец.
Я первым сел за руль, Кэт рядом со мной, а Лада и Дин расположились напротив. По дороге они обсуждали системы исидианского космического аппарата. Разговор их сводился к тому, что оборудование на нём довольно-таки примитивное, почти во всём разобрались. Они объясняли друг другу, что каждый успел узнать. Мне тоже было интересно, и я внимательно слушал их беседу. Иногда влезал с расспросами, когда что-то не понимал. Кэт не трогали. И ей самой было не до разговоров. Я старался ехать аккуратно, не трясти. Её всё равно стошнило, но она останавливаться на отдых отказывалась. Когда, наконец, остановились на время затмения месяца, Кэт попросила меня в присутствии сестры и моего отца помочь постелить покрывало, чтобы ненадолго прилечь. Сама же потянула меня подальше от плота. Мы присели на постеленную всё-таки мной материю, и Кэт стала рассказывать:
