.
Спустя года два, под конец 1349 г., константинопольский патриарх Исидор умер. Кантакузин с своею супругою употребил все усилия, чтобы привлечь на свою сторону Григору, предлагали ему даже патриаршество. Но этим подали ему только повод увещевать их — переменить образ мыслей, предложенную же честь он отверг. Поэтому патриаршеский престол занял монах Афонской горы Каллист, человек неученый, ненавидевший акиндиниан. Наконец в 1351 г. Кантакузин, чтобы заставить акиндиниан молчать, положил созвать Собор[47], впрочем, не вселенский, как часто и незадолго пред тем обещал. Григора, услыхав об этом, явился к нему частным образом и всеми силами настаивал, чтобы он не предоставлял суда небольшому числу епископов, между которых была большая часть неученых. Но его длинная и суровая речь только еще более охладила к нему Кантакузина[48]. Видя опасность для Веры, Григора положил защищать ее и, чтобы самою внешностью более походить на защитника веры, принял монашество. Это сделано было без всякой церемонии при посредстве одного иеромонаха; принимая из его рук монашеское облачение, Григора обещал с тех пор навсегда отказаться от жизни придворной[49].
В назначенный день во дворец собрались все епископы, державшие сторону Паламы[50]. Туда же с своими сообщниками и учениками отправился и Григора. В числе державших его сторону особенно выдавались три архиерея: митрополиты ефесский и ганский, епископ тирский, в то же время и представитель антиохийского патриарха, и еще два умных человека — Дексий и Афанасий. Часу во 2-м дня Григора явился во дворец, но не был допущен ликторами во внутренние покои и принужден был остаться на дворе, пока обедали у императора державшие сторону Паламы. Когда же после обеда, отправившись в триклиний Алексея[51], те обсудили, что следовало делать, были впущены и акиндиниане. Все заседания, бывшие четыре раза в течение 15 дней, кончились вот чем[52]. Учение Паламы было утверждено. Варлааму и Акиндину провозглашена страшная анафема. У митрополитов ефесского и ганского силою отняты знаки их сана, исключая впрочем епископа тирского, который не присутствовал на последнем заседании. Ученики Григоры или были взяты под стражу, или же вынуждены отказаться от всякого общения с своим учителем. Григору впрочем пощадили; ему и некоторым другим дозволили отправиться домой. Соборное определение было обнародовано не вдруг, но спустя два месяца. Его подписали императоры — Иоанн Кантакузин и его зять Иоанн Палеолог, затем Каллист п. и другие епископы. Спустя немного Кантакузин во всем царском облачении вошел в алтарь и собственными руками возложил это определение на престол при одобрительных возгласах последователей Паламы и при их предсказаниях, что за эту заслугу Кантакузина Бог расширит пределы римской империи. Григора, как только услыхал об этом, сказал: «Когда увидите мерзость запустения на месте святом, тогда знайте, что приблизилось разрушение римской империи»
