.
Отсюда видно, что книги Григоры были испорчены бесчестными людьми еще при его жизни. В последней книге своей Истории он жалуется на неблагородство своих противников, которые многое в его сочинении осторожно соскоблили ножом и исказили смысл слов, прибавляя к слову одну букву или несколько букв, либо заменяя одну букву другой, например φἔυ вместо ἔυ, κακὸν вместо καλὸν, κατὰ вместо περὶ. Поэтому он просит читателей, чтобы они сличали экземпляры его книг, которых, говорит, очень много, так как во избежание подлога он позаботился, чтобы как можно больше было списков, тщательнейшим образом переписанных.
Когда, где и какою смертью умер Григора, пока неизвестно. Его Римская История доходит до начала 1359 г. или до 64 г. его жизни. Можно предполагать, что в этом году он кончил и жизнь, но это одна догадка. — Выше было замечено, что противники Григоры однажды обещали лишить его погребения и что их волю сам Григора завещал выполнить. В самом деле, и их воля и завещание Григоры были в точности выполнены. По словам одного из почитателей Григоры, «это тело великого проповедника истинной Веры долгое время было предметом позора и посмеяния, — тело того мужа, которого ни между философами нет выше, ни между аскетами строже, которого не было тверже в борьбе за Веру, в перенесении преследований со стороны врагов, унижения и тюремного заключения, — этого дивного, говорю, Никифора Григоры, в котором тем и другим именем Бог указал человека, имевшего одержать победы над врагами истины, при своей бодрственной и недремлющей душе»[72].
Но при всех своих достоинствах Григора имел и свои важные недостатки. Он был суров, раздражителен, смел иногда до дерзости, честолюбив и настолько занят собой, что никогда не упускал случая выставить на вид свои достоинства и свое значение. Как историк, он не беспристрастен и не чужд духа партии; в хронологии недостаточно точен; допускает географические погрешности, иногда и исторические. Говоря сравнительно, в сочинениях исторического содержания его далеко превосходит Кантакузин. Впрочем, в хронологии Григора более обстоятелен, тогда как Кантакузин упускает ее почти совсем из виду. Кантакузин нечто, по-видимому, намеренно прошел молчанием, о чем Григора не упустил случая рассказать. Сюда надобно отнести то, что Григора говорит о бесчеловечии Синадина в отношении к Андронику старшему, о рождении Иоанна Палеолога, о послах, приходивших от папы в Константинополь и мн. др. Обо всем этом Григора говорит прямо, как не скрывает и поражений, какие терпели византийцы от варваров. Между тем Кантакузин не упоминает ни о потере Никомидии, ни о потере Никеи. Кантакузин в своей Истории говорит об одних делах византийских, а Григора и о делах внешних. Вообще они пополняют друг друга, и историю одного следует читать не иначе, как сличая с историей другого.
