Напористая, круто набирающая обороты «ССХ, Лтд» давно уже наступает Компании на пятки. До сих пор усилиями консультантов-внештатников попытки господ Смирновых сдружиться с лох-ллевенским Дедом гасились на корню. Но если капризный затворник решит сменить круг общения, «концепцию Салманова» можно смело сдавать в утиль. Вместе с автором.
— Тебя, Умка, когда в последний раз звали? — Мумия шалила вовсю. — В марте? А сколько раз за эти полгодика Юрка Смирнов аудиенцию имел, а? Могу сказать. А могу и показать. Желаешь?
— Не надо, — сквозь зубы выцедил господин Салманов.
В этот миг он хотел одного: собственноручно и очень медленно удавить поганого старикашку. Под сводами черепа, хрустко ударяясь в виски, билось: если Шалун знает и о Принце, тогда — все. Отставкой не отделаться…
— А не надо, так и не надо, — неожиданно миролюбиво согласился старец, прибирая со стола стереокарточку. — Видишь, Умка, не только у твоих шестерок хитрые пуговицы имеются…
Он откинулся на спинку кресла, взглянул на циферблат напольных «Павла и Буре» и удовлетворенно прикрыл глаза. Слабая улыбка застыла на сухих, лиловато-серых губах.
Почти пятнадцать лет он ждал часа, и вот — случилось.
Умке, ничтожеству и выскочке, конец.
Потому что зарвался. Как Жирный Балух в пятидесятом, когда вся эта пацанва еще шестерила на подхвате…
Слово Шалуна, подкрепленное семью сотнями отборных стволов при бронетехнике и дюжине вертушек, в те дни стоило дорого; не зря же Отцы-Основатели сочли возможным гарантировать Шалуну кресло в совете директоров совсем еще юной Компании.
На размышление дали час. Хватило пяти минут.
Год спустя Жирный был на эшафоте, а он — в ложе для почетных гостей.
Когда же пятнадцать лет назад, вопреки завещанию уходившего на покой Председателя Энгерта, Шалуна не избрали главой совета, он запретил себе драться за наследство. Зачем? Фарт не любит умок. Судьба рано или поздно наказывает наглый молодняк, забывший понятия…
И сейчас, следя сквозь прищур за ненавистным Умкой, старец парил в небесах. Он дождался. Он сделал все, чтобы судьбе было легко расставлять точки. Остальное несущественно. Если детворе хватит ума востребовать его мудрость и опыт, он, Шалун, сумеет отмыть Компанию от дерьма. Если же нет, тоже не страшно. В восемьдесят человеку ни к чему лишние нагрузки.
Старик ловил кайф.
Шамиль же Асланович облегченно вздохнул.
О Принце не было сказано ни слова. И уже не будет.
— Шалун, у вас все? — Лорд опять у кормила. — Шалун? Молчание.
