Тут Иван Алексадрович запнулся и горестно взглянул ни Ника.
— И что же? — тихо спросил Ник.
— Из-за угла вышел тот же человек, то есть я, стремительно прошел мимо меня и стал спускаться к Головинскому. Тут мне стало плохо, закружилась голова и я чуть было не упал в обморок. Еле-еле я дошел до дому и свалился с еще более сильным приступом лихорадки. Когда я немного оправился, то понял, что у меня галлюцинации и что мне надо обратиться к соответствующему врачу. И вот я хочу посоветоваться с вами. Я видел, что вы пришли с Марией Яковлевной, а она знает хороших врачей, сама она для себя кончала какие-то медицинские курсы и всегда помогает всем. Но сам я не хочу ее просить, чтобы не вызывать лишних разговоров. Вот поэтому, расположившись к вам, я и рассказал вам мою странную историю и прошу вас о помощи.
Во время этого монолога Ник не проронил ни слова. «Что же это такое делается, — думал он. — Кто же водит этот бесовский хоровод? Ну да ладно, играем дальше».
— Не берите себе в голову Иван Александрович, — успокоительно сказал он. — Я поговорю с Марией Яковлевной. Думаю, что это состояние само собой пройдет, стоит вам только получше отдохнуть и акклиматизироваться.
В этот момент он увидел, что его высматривает Мария Яковлевна. Увидев Ника, беседующего с Иваном Александровичем, она махнула ему кружевным платочком. Ник извинился, и лавируя между гостями, прошел к ней.
— Голубчик Николай Александрович, — пропела Мария Яковлевна, — хоть и жаль покидать этот приятный дом, да уж время.
Откланявшись, Мария Яковлевна и Николай Александрович вышли в прохладу южной весенней ночи. Ночь была густа и темна, томительно пахло цветущей белой акацией и персидской мимозой. Почему-то горел только один уличный фонарь, да и тот ближе к Сололакской. Ник осторожно вел Марию Яковлевну. Фаэтон, освещаемый маленьким фонариком, который фаэтонщик высоко поднял, освещая дорогу, ждал их у дома.
— Отчего ж это фонари-то не горят? — спросила Мария Яковлевна. — Ведь давеча горели?
— Не знаю, ваше превосходительство, — отвечал свесившись с козел фаэтонщик. — Горели и сегодня вечером, а потом враз погасли, как будто ветром сдуло. Я задремал, просыпаюсь — на улице темень.
— Городской голова в доме гостит, а на улице света нет. Куда смотрит полиция-то? — патетически воскликнула Мария Яковлевна, усаживаясь в фаэтон. Ник молча помогал ей, предварительно нащупав в кармане сюртука спасительный смит-и-вессон, предусмотрительно захваченный им с собой.
