Зверь учуял человека, принялся рвать дверь, неистово рыча. Тяжёлая доска содрогалась под тяжёлыми ударами, но выморенный засов держал удары лесного хищника.
– Хозяин леса. Я не замышлял против тебя зла. Но ежели ты не отступишь от моего дома, буду оборонять его до последней капли крови. Уходи. – прорычал Артём.
С той стороны притих было зверь, а позже стал ломиться с утроенной силой.
– Всё-таки вкусил кровушки человека. Что же, будем драться. – проговорил для себя Лихолетов.
Огонь разгорался неохотно, будто дразня человека. Чванился, принимая подношение в виде ёлочных ветвей, а вот шишки пришлись по нраву. Лишь только они принялись, Артём лихо перенёс их в котелок и потащил подарок к двери, сам же начал вынимать лавку из окна. Почуяв дым, зверь начал фыркать, но ломать дверь не прекратил. Тогда арестант начал швырять с окна шишки прямо в черную беснующуюся. тень. Бер взревел, оставив неприступную створку кинулся к окну. Лишь только чёрные глаза блеснули в окне, осуждённый выкинул из котелка остатки тлеющих угольков. Запахло паленой шерстью. Развивая успех, принялся колоть в морду медведя длиной рогатиной, стараясь попасть в нос или глаза. Удар когтистой лапой по древку уполовинил рогатину. Артём заорал со зла, ему ответил рёвом охотник. Кинувшись к печи, закинул ветки ельника в огонь, как только букет принялся, Артём схватил его и с разбега кинул в окно. Шерсть принялась быстро, но вечный враг лесного брата – огонь лишь раззадорил медведя. Он неистово кинулся в проем окна. Наспех насаживая вилы на черенок, Лихолетов воззвал к богам.
– Мать-Сыра-Земля, убереги сына непутевого. По правилу жил, честь берег и веру. Всё зло возвращал сторицей, видит глаз Отца-Грозное-Небо, не желал зла Лесному Хозяину. Но то боле не зверь, а одержимый людской кровью подранок. Дайте сил боги мои, дайте сил.
Пасть зверя и две передние лапы уже перевалились через окно, а сейчас бер пытался впихнуть в узкий проем свое толстое тело. Артём пригнувшись с силой вогнал четыре ржавых клина под пасть. Медведь попятился было назад, но мешали вилы, что не давали ему пригнуть шею. Закрепляя успех, Артём ударил босой ногой по черенку, а позже и толкнул на него лавку, прижимая свое оружие. Зверь дёргался, теряя от бешенство пену и разрывая шею об уже согнутые зубья простого деревенского инструмента. Из рванной раны розовыми пузырями выходила кровь, заливая горницу.
– Мой дом. Моя свобода. Моя воля. Моё право. – чеканя слова, Арестант рубил лапы медведя, калеча их. О усталости и потрясения, Артём сел на стол, а медведь потеряв много крови оседал на вилах, скуля, как побитая шавка.
