Не нужно быть одаренным, что бы владеть даром. Но чтобы дар владел тобою, однозначно нужно быть одаренным.
А зачем нужно чтобы дар владел тобой? Да, за многим. Ну во первых, ты станешь более дисциплинированным, во вторых ты забудешь слово и все от него производные «главный», и будешь доверять своей интуиции, в третьих ты станешь чуточку более самокритичным, и соответственно материал который ты будешь выдавать будет иного уровня.
Заметь я не сказал, более качественным. Я сказал именно то, что сказал. К сожалению, время на нас не работает. Время тоже количественное. А вот предмет часы – индивидуальное. Предмет как раз таки на нас работает, служа отличной приманкой к осознанию собственной незначительности.
Чем больше поэт говорит о своих стихах как о материале, или словах, тем он дальше от них. Говорить о своих стихах нужно как о живых растущих организмах, которые по мимо того что растут еще и плодятся и умирают как самые настоящие люди. Стихи это уже не люди, но еще и не Боги, они могут жить в нас, а могут и нигде не жить. Стихи не вправе убить нас, но вправе забрать у нас жизнь. Стихи это вибрация Севера, породившая Великую ночь.
Когда я говорю о своих стихах, я искрюсь. Искра вот определяющее слово для любой правильной деятельности, если не будет искры, не будет движения, будет лишь материал, который мертвым грузом будет лежать на душе автора.
Помнишь, как в самом первом посте я предложил тебе зайти за рамки читателя? Что же ты неплохо справился, поборов бег мысли заклинанием «семь». А что если я предложу тебе выйти за рамки автора?
И увидеть небо, увидеть горы. Лес, да пологий ручей.
Да тополя, в форме церковных свечей
Личностью данной завет отстраненный
В поисках бессознательности ключей
У верховых просторов машины
Выйти из ряда вон
Сесть за штурвал и с громким кличем,
Велеть шоферу: «На Вавилон!»
Выйдя за рамки автора, ты осознаешь, что твое сознание всегда было и есть водопад, а во все не грот. И тогда ты перестанешь « писать свою жизнь» (цитата «Водяные знаки»), а сам станешь жизнью. Неподвластной неограниченной но очень верной своему внутреннему кодексу.
Порой мне кажется, что чем дальше я от мира, тем я больше его понимаю. Вблизи глаз очень быстро замусоливается, зрение притупляется, ты перестаешь различать оттенки и становишься «простым».
Многие говорят о том, что в настоящем времени люди стремятся к простому, в том числе и в литературе. Пожалуй, я соглашусь с этим. Я скажу даже больше. Так было всегда. И в этом нет ничего нового. Но и хорошего тоже нет ничего совсем.
