А «старик» – ему был двадцать один год, сказал мне, научись не верить слепо всему, что говорят или пишут, а относись к жизни как к чистовику, который нужно наполнить дыханием и движением. И сомневайся в своем таланте, все время, иначе будешь самонадеянной пустышкой.
Я покивал головой и ушел к родителям обратно. Но я ничего не вынес. И вот я стою тут на площади, а вы в своих загаженных помарками чистовиках, со своими синяками и вмятинами на теле, пишите всю жизнь то, что вместиться в одну строчку на вашей могильной плите. Но кое-чему я все таки научился, я больше «не согласен со всеми», но и сказать, что я протестую тоже нельзя. Я где-то посередине между сомнением к миру и сочувствию к нему. Мне уже не хочется забирать. Я выбросил сотни чистовиков, и вот осталась одна единственная сиротливая тетрадка, а я стою на площади и с замиранием сердца чувствую, что и она скоро замолчит. Но пока все таки я дышу, а значит на моей могильной плите будут не много другие слова, чем у тех, кто перестал дышать еще при жизни.
«27. 03. 21»
Утро наступило. Алиса потянулась и открыла глаза. Все было как всегда; ее каморка была сверху донизу наполнена пылью, Алиса не хотела убираться, а звать кого-нибудь на помощь тем более. Но Алисе естественно не нравилось дышать пылью, однако лень была сильнее. Алиса жила в коморке вместе с крысой по имени Мышь, она и сама готовилась вскоре такой стать, пройдя через зеркало истины, но пока у нее не удавалось. Они спали на одной кровати, кроватью служила деревянная жердочка, она была очень холодная, но что подделать. Мыши тоже не нравилось дышать пылью, но она также была очень ленива, что подделать. Поэтому так они жили.
Алиса вышла из каморки. Дверца сразу выходила в коридор, где вдали сиял какой-то тусклый свет фонаря. Скорее всего, там за этим коридором был парк, где были фонари. Сколько Алиса ни хотела это проверить, у нее не удавалось сделать и шагу больше метра. Ноги уносили обратно, Алиса боялась потеряться. Свет светил всегда: и утром, и днем, и вечером, и даже ночью. Значит, фонарь не выключали, в отличие от человеческого сознания, по ночам. Алисе не хотелось возвращаться обратно, но тут раздался писк крысы: – Алиса, вернись!
– Иду, иду -отвечала Алиса, а сама не шла, она стояла и смотрела на свет фонаря, и думала о том, что где-то есть другое место, где-то есть свобода, где есть этот свет
– Ну, я долго буду ждать! – зашипела Мышь. Она не выдержала и даже высунула свою мордочку из коморки, ну тут и она увидела свет и замерла. Так они стояли и смотрели на далекий свет, хоть и тусклый, но напоминающий о далекой свободе, которая находится далеко-далеко, от их заключенных душ.
