- Врешь, не уйдешь! - минхеер Виллем попытался уцепиться за курчавую шевелюру пришельца. Но рука не поднялась, словно скованная. "Глашатай" хихикнул.
- Не-е-е, сволочь, не выйдет! На тебя-то энергии хватит.
Проскрежетал замок, и на пороге в багровом свете факелов появился отец Агустин.
- Виллем Хендрик Ханс ван Моондооте! Сын мой, Святой Трибунал рассмотрел твою мольбу и... Что это? С нами Пречистая Дева! Держите его!
Крестясь на ходу, в камеру ворвались стражники. Первый замер на ступеньках, словно окаменев, но остальные обрушились на погружающегося в пол не-беса, пыхтя, выдернули его, встряхнули и пинком направили к ногам отца Агустина. С омерзением патер пнул ногой помятого пришельца и гневно воззрился на бывшего партнера.
- Истинно глаголил пресвятой Доминик: "Не верь молящему тебя!" Ты обманул мое доверие, червь земной, и Церковь исторгнет тебя. Заприте его, братья! Это же исчадье зла с молитвой ведите за мной...
То, что принесли далеко за полночь, уже не могло бы служить глашатаем. Покопошившись некоторое время на пороге, истерзанный не-бес медленно пополз в угол к не замеченной монахами мортирке. Ван Моондооте проводил его безучастным взглядом: коммерческий опыт подсказывал ему, что полутрупы хорошими партнерами не бывают. Слабым голосом не-бес обратился к мортирке. И та заквакала ему в ответ на испорченном испанском:
- ВЛИП, ИДИОТ... КАРЛОС, ПОЗВОЛЬТЕ, Я ПОПРОБУЮ?.. ЗА СЧЕТ ЧЕГО ПОПРОБУЕШЬ? ЛИМИТЫ КОНЧИЛИСЬ... НО ВЕДЬ ПОГИБНЕТ!.. ПЕРЕСТАНЬ СЛЮНИ РАСПУСКАТЬ, САМОМУ ТОШНО... НО, КАРЛОС... ПРЕКРАТИТЬ РАЗГОВОРЫ! ГЕНРИХ, ВАМ ЕСТЬ ЧТО СКАЗАТЬ?..
Кучка тряпья на полу камеры молчала и тихо плакала. Последними словами, выпрыгнувшими из мортирки, были: "Бедный дурачок". Здравый смысл подсказывал минхееру Виллему, что все кончено; он успокоился, подчинившись неизбежному, и из полудремотного оцепенения уже под утро его вывел нарушивший молчание небес.
- Слушай, сволочь, там, в хронике... Что это за демон, которого спалили вместе с тобой?
