Я сама не заметила, как втянулась в беседу. Пожалуй, именно такие вот околонаучные рассуждения и диалоги с сотрудником центра обработки информации поддерживали меня все эти годы. Не знаю, во что бы я превратилась, если бы не папа.
– У тебя будет шанс пощупать все это собственными руками, – наконец сказал он, – так что мой ответ на вопрос, надо ли лететь на «Содружество», вполне однозначный. Я бы туда пешком пошел, да не берут. Представляешь? Ты будешь общаться с девиранами, ты увидишь, что происходит с даториумом на самом деле, как с ним работают альхьес, что у них получается…
– Да едят они его, едят…
– А заодно это прекрасный шанс понаблюдать, как информация преобразуется в вещество и обратно! – Папа в искреннем восторге потирал ладони.
– Я их терпеть не могу, – все же сказала я.
– Так тебе же не с ними жить, – возразил папа, – хватит ломаться, поезжай. В любом случае это будет интересно. Может, вернешь себе человеческий облик.
Я на всякий случай сделала скрин собственного образа в нейроинтерфейсе.
Папа отключился, посетовав, что ему нужно проверить тренды поведения целевой аудитории какой-то там медиакомпании.
И я снова была у себя в спальне, сидела под теплым одеялом и смотрела на стену. Потом отправила сделанный скрин в печать и, когда печатное устройство выплюнуло на стол отпечаток, подобрала его и принялась рассматривать.
Бедный мой папа!
Нужно было иметь просто стальные нервы, наблюдая во время коммуникационных сеансов вот это: что-то несуразное, со спутанными и давно немытыми волосенками и почему-то в мятой пижаме в голубой цветочек. Из чудовищно мохнатых тапок торчат тощие лодыжки. И я невольно рассмеялась, потом испугалась звуков собственного смеха. Оказывается, я уже и отвыкла от того, как он звучит.
Наверное, нужно было что-то поменять. Хотя бы попытаться. Вон папа мой и рад бы попасть на «Содружество», только ему это никто не предлагает. Черт! Я была военным пилотом первого класса, а потом администратором в кафе. Возможно, подошло время стать кем-то другим?
Я зажмурилась, снова потерла висок. И через нейроинтерфейс отправила Мишелю одно-единственное сообщение: «Я согласна. Что мне делать дальше?»
