Но все течет, все меняется. Школу она вскоре окончила, причем с хорошими отметками и с первого раза поступила в местный университет на факультет культуры и искусств, выбрав направление музеологии и охраны объектов культурного и природного наследия. С началом ее студенческой жизни их встречи свелись к минимуму, отчего, правда, сделались еще ярче, насыщеннее, живее, очистившись от шелухи много раз пересказанных друг другу историй. Долгие же паузы между свиданиями интеллектуально развитый Игорь научился смаковать, находя образ любимого человека в поэтических строках, красивых мелодиях, схожих с Любиными жестах и походках незнакомых девушек.
Время летело неудержимым табуном дней, недель, месяцев, и весной тысяча девятьсот семьдесят четвертого года окончивший техникум Гоша получил повестку из комиссариата. Вследствие возникшей путаницы у военных, которые в свою очередь обвиняли работников городского почтового отделения, на сборы Игорю давалось всего ничего. Сразу же сообщивший Любе по телефону срочную новость парень, в ответ услышал ее жалобные стенания по поводу круглосуточной занятости из-за завалов с зачетами.
– Ну хоть к военкомату сможешь прийти в день отправки!? – раздраженно бросил в трубку взбешенный Гоша.
– Не ори на меня! – жестко осадила она парня. – Постараюсь быть. В каком часу…
Но договорить девушка не успела, потому что задетый за живое Игорек бросил трубку. «Как же так! – думал он, ломая одну мокрую спичку за другой в попытке закурить. – Думаешь об этой шалаве днями и ночами, поэзией, музыкой, литературой вдохновляешься, во снах видишь, а потом выясняется, что она час своего времени уделить твоим проводам не желает! Стерва!».
Когда солнечным днем начала мая после построения у облвоенкомата новобранцев рассадили по стареньким автобусам львовского завода, на обочине перед ними затормозила вишневая Ява 350. Отлепившаяся от крепко держащего руль парня девушка в желтой кожаной курточке и синем шлеме принялась бегать вдоль пыльных окон белых ЛАЗов, пока не увидела бритую голову своего Гоши. Он подался лицом к стеклу, и Люба, приложив ухоженные пальцы к своим губам, коснулась того места, где за пыльным окном незаметно подрагивали его уста. Сидевшие в одном с Игорьком автобусе парни протяжно и громко выдохнули.
– Хоть бы шлем сняла что ли! – шутливо пробасил веснушчатый жердяй.
– Некогда ей снимать-одевать! Там гонщик уже заждался, как бы по газам не дал! Ищи потом другого такого, с новой Явой! – съязвил не до конца протрезвевший после бурных проводов толстяк и все, кроме Гоши, дружно заржали.
