Старейшины, по крайней мере большая их часть, выглядели не настолько старыми, чтоб вешать на себя такое звание.
Граф ткнул Степана в спину, выталкивая вперед, в середину. Десятки кроваво-красных светящихся глаз тут же устремились на попаданца.
— Это ты, заблудшая душа из другого мира, что заняла место Кифена, преемника рода? — старый вампир в синем балахоне встал и устремил взгляд на Степана. Граф Бермиан, гад, успел куда-то спрятаться или стоял где-нибудь в тихом темном углу, в общем подло бросил попаданца одного.
— Да, это я. — словно равнодушно бросил попаданец. Появилась надежда, что его либо выгонят из клана, либо он сможет поторговаться и выбить для себя условия получше, потому что жить в кабинете без сан узла, так себе удобство, знаете ли.
— Мое имя Доллир, я глава совета старейшин. — представился старый вампир в синем балахоне. — Мы, — он обвел рукой всех старейшин, — примем тебя в клан Вальдернеских и милостиво даруем тебе титул графа. Скажи нам, переселенец, каково твое имя? Вампиры должны знать, кто поведет их за собой.
— Я не считаю себя достойным такой милости и щедрости, уважаемые вампиры. — потому как бесплатный сыр только в мышеловке. Степан припомнил все, что ему было известно о вампирах и их излишняя набожность никак с мрачным образом не вязалась. Где именно искать подвох?
— Имя. — прогрохотал голос главного старейшины. С потолка посыпалась пыль, а другие вампиры вздрогнули и недовольно зашептались.
— Степан Васильевич Есенин. — неохотно ответил попаданец. Благо, хоть в этом мире никто не скажет: “Есенин? Как тот Есенин, который поэт, да?”.
Больше всего Степана обычно раздражали шутливые вопросы коллег на тему, почему же он решил стать учителем химии, а не литературы.
— Кем ты был в месте, откуда родом? — проговорил старейшина, не удовлетворенный ответом. Попаданец скосил взгляд в сторону выхода, несмотря на прохладу, в зале было душно. Хотелось поскорее закончить и уйти.
Какое имеет значение, кем он был до этого? Все это в прошлом и он бы предпочел это прошлое забыть.
— Крестьянином. Учил грамоте других крестьянских детей. — равнодушно бросил Степан.
Старейшина Доллир нахмурился, раздосадованно клацнул клыками и скривил морщинистое лицо. Дерзкий щенок, как смеет он так высокомерно говорить со старейшинами клана?
Да и его происхождение… не может раб стать господином, даже если займет его место. Неужели их клан чем-то провинился, раз Бог послал им такую душу?
