Ларькин не стал уточнять, кто имеется в виду, осуждающе вздохнул и ушел.
Поговорил... Объяснился... Подходя к крутой деревянной лестнице, которая вела на первый этаж, Виталий вздохнул ещё раз, печально и немного раздраженно. В конце концов он, Ларькин, не виноват, что нравится Ирине больше, чем Большаков. Можно подумать, это огромная и непрерывная радость — быть объектом повышенного внимания такой женщины, как Рубцова.
Как всегда, стоило подумать о ней — и она здесь. Перед глазами, прямо по курсу и чуть справа возник знакомый образ. ещё красивее, чем в жизни. Хотя это трудно себе представить. Но оказывается, можно увидеть. Приветливо улыбается, кокетливо строит глазки и вообще притягивает к себе внимание. Избавиться от этого глюка невозможно, убрать его может только сама Ирина. Называется, научил на свою голову: подробно объяснил, где у человека зрительный центр, где выходы на моторику, как взаимодействует слуховой центр с остальными, какую роль выполняют лобные доли... Глюк растаял только после того, как капитан чуть не свалился с лестницы. Должно быть, Ирина там, в библиотеке, получила удовольствие от этого маленького происшествия.
Если колдун Большаков упражнялся в основном на Ренате, то ведьма Рубцова сосредоточила свою гипнотическую мощь на Виталии. Выражалось это, особенно раньше, в унизительной для капитана форме — он чувствовал себя чем-то средним между марионеткой и обезьяной на поводке. По сравнению с этим простой приворот казался детской забавой. Оставалось только утешаться мыслью, что, отвлекая на себя внимание раздраженной ведьмы, он хотя бы частично выполняет поручение Борисова: следить, чтобы они не сделали ничего по-настоящему плохого с собой. Сам майор взялся опекать Большакова. Ларькин заметил недавно, что кроме этого разделения сфер влияния в ГРАСе действует ещё один негласный договор. Ирина не гипнотизировала Ахмерова, а Илья воздерживался от попыток внушить что-либо Виталию. Во всяком случае, капитан не обнаружил пока в своем сознании никаких следов большаковского внушения, в то время как на рубцовские он натыкался сплошь и рядом...
На первом этаже пахло ещё вкуснее. Капитан прошел в кухонный блок, где хозяйничал у плиты прапорщик Ахмеров.
— А, вспомнил, поганец! А мне Юрий Николаевич поручил тебе помочь, — встретил его ничего не подозревавший о большаковских кознях Ренат.
Ларькин, конечно, в душе и сам был рад, что «ланч» по-европейски не получился. Он осторожно заглянул под крышку большой глубокой сковородки. Вообще-то крышка была современной, прозрачной, но зрелище стоило того, чтобы насладиться им вплотную. Куриных ног, порубленных на небольшие кусочки, было, действительно, гораздо больше двух, а кроме ног капитан разглядел в мирно булькающем вареве множество разных, аппетитных на вид внутренностей. Виталий повеселел и, желая внести хотя бы какой-то свой вклад, сказал:
