Борисова медицинские подробности не интересовали. Он выслушал только адрес магазина и как вёл себя Тэн вчера перед уходом на работу. Пока он беседовал с женщиной, Ларькин отошёл к окну, разложил на подоконнике несколько приборов, сунул один из них в карман и с видом любопытствующего экскурсанта прошелся вдоль стен, разглядывая вазы и корзинки. Про утро Вера Александровна не смогла сообщить ничего интересного. Майор поднялся и посмотрел на Ларькина. Тот едва заметно отрицательно покачал головой. Борисов оставил Виталия продолжать разговор и удалился, захватив с собой Мозгового.
В июне Тэн отколол новый номер: пристал вечером к женщине, убеждая её пойти к нему домой и заняться групповухой. Раньше за ним никогда таких фортелей не замечалось. Ясное дело, что согласись та дама, Вера Александровна вышибла бы их обоих за дверь, потому что с ней никакой предварительной договоренности у Сергея Борисовича не было и быть не могло. Однако дама была не согласна до такой степени, что дело опять кончилось милицией и затем —нетрудно догадаться — психушкой. Диагноз: маниакальная фаза МДП. Уколы, таблетки. Через два дня отпустили домой, но велели полечиться амбудаторно. Назначили миназин, галоперидол.
Про такие мелочи, как неожиданная для всех агитация из окна собственной квартиры за Черномырдина и НДР, и говорить нечего. Политические воззвания Тэн выкрикивал почему-то вперемежку с рекламой «Always». Получилось крайне неубедительно, и реакция слушателей была больше отрицательной. Подвыпивший пролетариат снизу обозвал Сергея Борисовича желтомырдиным и стал швырять в окно камнями. В тот раз обошлось без милиции, но какой-то коммунист попал Тэну камнем в лоб. Пришлось накладывать шов.
Блюстители порядка вмешались, когда сумасшедший кореец залез на пьедестал памятника Чкалову, пытаясь водрузить на голову статуи венок мученика, собственноручно изготовленный из веток терновника и сушеного лаврового листа. Оставляя за собой след из лаврушки, Сергей Борисович в сопровождении милиционеров отправился по знакомому маршруту. На этот раз Тэн задержался в клинике всего лишь на три часа.
А ещё были невинные шалости: ночная прогулка по крыше в неглиже, попытка поджечь все петарды у продавца фейерверков, расклеивание портретов Сталина с лозунгом: «Вернуть имя городу и человеку!» Вот такая политическая непоследовательность. Тэн занимался всем этим в свободное время, оставаясь на работе образцом служащего.
