Впрочем, Борисову и самому не сразу удалось заснуть: мозг не хотел угомониться, пытаясь вычислить и определить того неведомого противника, который ждал их впереди —кто он? что ему нужно? что он предпримет в следующий момент? каковы его слабые стороны? в чем его сила? Так закончился их первый день в «славном городе Чкалове».
* * *
Оренбург. 2 апреля 1999 года. 7.30.
Преподаватель педагогического института Семен Андреевич Рыбка жил и работал в районе, который местные жители называли Форштадтом. В первой половине XX века Форштадт был застроен одноэтажными домиками и славился своей шпаной. К началу 1980-х облик района изменился. В Оренбурге, как и во многих старых городах России, борьба исторической архитектурной застройки и новой проходила болезненно. Преображение Форштадта было одним из умных компромиссов: на месте пустырей и непрезентабельных частных домиков встали современные многоэтажки, ради постройки которых на этот раз не пришлось жертвовать историческими памятниками. По современным меркам район уже не был окраиной, Борисов и Мозговой добрались туда довольно быстро.
Проснувшись утром, Борисов обнаружил возле себя включенный диктофон. У Ларькина был очень хороший диктофон с высоким качеством воспроизведения звука и практически неограниченным ресурсом работы. Осмотрев звукозаписывающее устройство и убедившись, что оно в течение последних семи часов заносило в анналы истории его похрапывания, майор выключил его и пошёл умываться. Сам Ларькин спал так беззвучно, как будто его и не было.
По дороге в управление внутренних дел — свой кабинетик в здании ФСБ они пока игнорировали —майор велел Ларькину после беседы с врачом подождать его, рассчитывая обернуться быстро. Коллеги по Службе на этот день выделили им «жигулёнка». Ларькин, поразмыслив, поехал в психиатрическую клинику на общественном транспорте, а майор с оперативником оставили «уазик» коллегам Мозгового и отправились в пединститут на Жигулях.
Местонахождение Рыбки они определили быстро. Семен Андреевич читал в большой аудитории лекцию по истории русской литературы XIX века. До перемены оставалось ещё двадцать минут, и они решили подождать. На следующую лекцию Семену Андреевичу предстояло опоздать, о чем они поставили в известность деканат. Им выделили для беседы маленькую пустующую и не очень уютную аудиторию, в которой оказалось всего три стула.
— Они, наверное, специально для таких бесед её держат, — предположил Мозговой и пошел ловить Рыбку. Майор остался их ждать.
