Среди стволов деревьев, где-то в левой стороне, начал мигать свет фонаря. Он был не далеко, но и не близко. «Такой фонарь был у Эрика» – подумала она. «И что здесь делает Эрик? Мы все должны были идти обратно к дому, встретиться у входа, как только кто-нибудь из нас найдет генератор. И красного огня в небе она не видела до сих пор. Может, он решил пойти за ней, чтобы сообщить, что он не нашел генератор? Пытался ее нагнать?» – думала она.
Подумав, что, может, ей стоит подать сигнал и крикнуть что она здесь, Джессик в нерешимости, следила за этим огоньком.
Мигание сначала было медленным, спокойным. Но уже спустя минуту она поняла, что свет этот начал мигать быстрее, чаще, фонарь начинает раскачиваться и едва ли не лететь в руках того, кто его несет. И Эрика здесь не могло быть. И фонарь этот… «Это не он» – услышала она свой собственный голос и начала бежать оттуда. Спустя еще несколько минут она, не глядя назад, начала слышать какие-то слова, и через еще минуту она начала разбирать их, но это казалось бредом.
– Конец, какое интересное слово. Жаль только, что истинного конца не бывает, когда исход повторяется вновь и вновь, из раза в раз. Смерть – это еще не конец. Но ведь у всякой истории есть конец, не так ли? Хотя не всякий конец – достижение цели, равно как и после ознаменованного конца имеется возрожденное начало, ибо изничтожить что-либо попросту невозможно. В частности, насилие и злость… – это был не голос Эрика, не голос Калеба, – голос человека, преследующего ее, она слышала впервые, и в руках у него был фонарь Эрика. Она не хотела оглядываться, не хотела видеть, насколько близок этот огонек, но приближение его она неумолимо слышала, слышала, как слова становятся все громче и громче. Она лишь бежала быстрее и быстрее, пока не вышла на пустую местность на небольшой возвышенности и не увидела какой-то маленький деревянный сарай с открытой настежь дверью.
–…чертова нескончаемая пытка сущности человеческого бытия! – и голос оборвался. Резко, как будто выключили звук.
На браслете оставалось чуть меньше минуты. Больше она не слышала ничего. По лицу текли слезы, белые пряди спутались, дыхание было прерывистым. Вбежав туда она увидела на тумбочке, справа от нее, телефон. Кинувшись к нему и начав судорожно набирать цифры, начали доноситься громкие глухие гудки. Услышав треск ветки за стеной, слева, она резко повернула голову на звук, затаила дыхание, вслушиваясь в звуки. Гудки не прекращались. Тихо положив телефон на тумбочку, она схватила нож, лежавший рядом, и встала с правой стороны у входа. В эту секунду браслет на ее руке пропищал: время вышло.
