Нам досталось более четырехсот верблюдов с багажом и пятьдесят орудий. Я полагаю потерю мамелюков в две тысячи человек их лучших наездников. Большая часть их беев или убиты, или ранены. Мурад-бей ранен в лицо. Наша потеря простирается от двадцати до тридцати человек убитыми и до ста двадцати ранеными. В ту же ночь неприятель оставил Каир. Все его канонирские лодки, корветы, брики и даже один фрегат сожжены, и 4 числа наши войска вступили в Каир. Ночью чернь сожгла дома беев и наделала много беспорядков. В Каире, где свыше трехсот тысяч жителей, чернь-народ самый негодный.
Войско, состоящее под моей командой, уже столько раз сражалось против неприятеля, превосходящего числом, что я не стал бы хвалить ни его мужества, ни присутствия духа в настоящем деле, если бы это сражение не было для него в совершенно новом роде, требовавшем величайшего хладнокровия, которое так несовместимо с живостью нашего характера. Увлекись оно своей обыкновенной пылкостью, то не одержало бы победы, которая могла быть одержана только посредством величайшего хладнокровия и великого терпения.
Мамелюкская кавалерия показала большую храбрость. Эти всадники защищали не одну свою жизнь, но и богатство; не было ни одного из них, на котором бы наши солдаты не нашли трех, четырех и пяти сотен луидоров.
Вся роскошь мамелюков состоит в их лошадях и оружии. Жилища их просто лачуги. Мудрено найти землю более обильную и жителей более несчастных, необразованных, униженных. Они предпочитают мундирную пуговицу наших солдат шестифранковой монете; в деревнях они не знают даже употребления ножниц. Жилища их построены из грязи. Всю их мебель составляют циновка да два-три глиняных горшка. Они едят мало и вообще довольствуются весьма немногим. Не знают мельниц; так что нам случалось стоять биваками на полях, покрытых на необозримое пространство хлебом, и однако же не иметь муки. Мы питались одной зеленью и мясом. Малое количество муки, потребляемой жителями, мелется ими на камнях вроде ручных жерновов; а в некоторых больших селениях есть мельницы, действующие посредством волов.
Нас беспрерывно тревожили тучи арабов, которые есть величайшие разбойники и мерзавцы в свете; им все равно бить что турка, что француза, только бы кто попался им в руки. Бригадный генерал Мюирер и многие адъютанты были убиты этими разбойниками, засевшими на своих маленьких отличных лошадях по оврагам и за возвышениями: беда тому, кто только на сто шагов отойдет от своей колонны. Генерал Мюирер, несмотря на убеждения караулов цепи, захотел, по влечению судьбы, действие которого я часто замечал на людях, близких к смерти, один взойти на возвышенность в двухстах шагах от лагеря; за нею скрывались три бедуина и убили его. Республика понесла в нем действительную потерю: он был одним из храбрейших генералов, которых я знаю.
