— Умница. Хотя могла бы остаться, рассказ бы получился длиннее.
— Дура, — рассердилась я.
Пешком мы шли долго, благо Анька недалеко от меня жила. Алкоголь и пережитый стресс сделали меня смелее, чем я есть, и на дерево я вскарабкалась почти без труда. А с него, на балкон.
На улице было зябко. Тепло и тишина квартиры обволокли меня словно уютным коконом, сразу успокоилось сердцебиение и стало легче дышать.
— Я пошла! — крикнула Анька.
Я убрала вещи мамы, приняла душ. Постоянно думала о том мужчине. И самое страшное — дурацкие бабочки возвращались раз за разом, и порхали где-то внутри моего живота. На них я сердилась — вот же озабоченные.
Засыпая думала о том, что у меня случилось целое приключение, а тётя о нем так и не узнала, и никогда не узнает. И самую капельку о том, что она была права.
Утром я опаздывала на работу, потому что пришлось ждать тётю. Пришла она ближе к девяти, как всегда.
— Я тебе блинов нажарила, — сказала я. — На завтрак.
— Спасибо, — кивнула она.
На работу бежала бегом. Весь день сидела, как на иголках. Телефон на беззвучном, нам им во время работы пользоваться нельзя. Мучило осознание того, что вчерашняя ночь будет иметь последствия. На улицу вышла в пять часов, солнце светит до одури, и кажется — ничего и не было. Мне показалось. Жизнь будет идти своим чередом, работа дом, дом работа, откладывать денежки и мечтать уехать от тети.
На лавочке у входа сидела Анька. Меня ждала.
— Мне позвонили! — воскликнула она.
— Кто? — не поняла я.
— Я вчера парню тому дала номер телефона. И сегодня мне позвонили. Этот твой любовник, наверное, очень крутой. Мне так показалось… Аська, он хочет с тобой увидеться. Я бы даже сказала, настаивает.
Я замерла, словно оглушенная, не в силах поверить в происходящее.
Вадим
Когда Макс вернулся, я допивал виски. Бокал был тот же, на нем алый след её губ. Вставать за другим бокалом было лень, поэтому я просто повернул его отпечатком помады в сторону и теперь все время натыкался на него взглядом.
Друг вошёл и удивлённо приподнял брови, увидев дверь ванной, которая висела на одной петле.
— Где твоя Белоснежка?
— Почему Белоснежка? — лениво спросил я.
— Ну, как в мультике. Сама белая, волосы чёрные, глаза голубые.
Я потянулся и подлил себе виски. Лёд давно растаял, и пить едва прохладный напиток было неприятно, хоть знатоки и говорили что тёплый виски лучше раскрывает свои качества.
— В мультике глаза у неё коричневые, — напряг память я.
