В едва подсвеченном мраке палаты была видна белая дорожка – Элан как сполз с кровати, так и оставил за собой шлейф белоснежных тканей. Зато теперь в углу, прямо на мягком ворсе ковра, он нашёл самую тёплую постель, о которой только и мог мечтать.
Лесавесима вернулась из долгих странствий в привычное тело на пять дней раньше своего папани, и приковыляла к Элану в палату сразу, как того привезли после нашумевшего «побега». Чувствовала она себя уже куда как лучше, но всё ещё с немалым трудом управлялась собственными конечностями – как ни старалась Хельга гнать моторику лисиц через её тело, но многие элементарные движения напрочь забылись за долгие пять с половиной месяцев отсутствия души и разума летуньи.
Они лежали в обнимку. Дочурка жалась к своему папане, а тот, зарывшись лицом и пальцами в пух, млел от тепла. Они грели друг другу тела и души, то уплывали в сон, то снова возвращались в бренный мир, наполненный ужасным самочувствием и резкими, до тошноты, запахами лекарств.
Первая встреча наяву. Они не плакали от счастья, и не сходили с ума от радости – в Эфирном мире их долго не разлучала судьба, они почти всё время были вместе. А ни он, ни она, уже не делили жизни на части. И там, и тут, они были счастливы, хоть и много нового впитали в себя в течениях Реки, решившись на кардинальный поворот, изведав странный вкус жизни в незнакомой оболочке.
Человеческое тело – это просто ужас…
Летунья никак не могла избавиться от памяти о своём непривычном облике, истаявшем в Океанесе. После первого погружения всегда очень сложно вернуть контроль назад, ведь разум не сразу принимает факт своего возвращения в «старую» физическую оболочку. Уже почти неделя прошла, а даже ходьба даётся с немалым трудом, не говоря уже о полёте. Даже вернувшаяся ещё раньше большая сестра только начинала тренировки по восстановлению мышц…
С такими способностями к передвижению человек не должен был выжить. Не представляю как такие медлительные и слабые существа умудрились протянуть так долго.
Серая молния жаловалась не переставая, а Элан терпеливо слушал её беззвучные упрёки.
Я умом понимала, что пребывание в столь несовершенном теле плохо отразиться на мне, но не представляла, что всё будет настолько мучительно.
Эволэк гладил своему дитю шею, успокаивая крылатую красавицу.
Потерпи немного, скоро всё вернётся на круги своя…
Он звал её с собой, в царство сна. Там почти так же хорошо, как и в Океанесе, можно забыть о тревогах и снова подняться в небеса. Один сон на двоих, одна душа, и одна дорога, зовущая в полёт…
