Воспоминания о потерях и собственной боли были ещё очень свежи, и крылатая сестричка понимала, какой удар получит отец, потеряв возлюбленную, и вызвалась помочь, от всего сердца не желая видеть своего родителя несчастным. Теперь у неё есть ещё одна мама… Так вот…
Но перед решающим днём дочурка ещё раз поразила своего папаню, дав согласие на своё участие в новом эксперименте, но с одним условием: Афалия должна наступить на горло собственной гордости и помириться с отцом. Взбешённая поступком своего родителя дочь уже вычеркнула себя из семьи, не желая ничего иметь общего с «предателем, поручкавшимся с Сухомлиновым», но Элан с Лесавесимой устроили нешуточный прессинг. Убеждали, шумели, но девушка стояла насмерть, только вскипая от нравоучений, да так, что рыжий плут несколько раз переходил на повышенные тона. Ещё раз всё обдумав, Афалия сдалась, и наладила общение с родителями, хотя холодок в разговорах не пропал даже тогда, когда папа просил у дочери прощение на коленях, а та хлестала его по щекам, а потом просто рыдала у него же на груди… Помирились, одним словом…
– Хилья тоже держится молодцом! – Хельга подмигнула, – Элан снова оказался прав, мы можем сопровождать разум эволэка разумом уже рождённого дитя!
– Да, – улыбалась довольная Марина, – Ещё одна цепь для нашего Якоря! Но…
Женщина на секунду запнулась:
– Неужели теперь придётся каждому эволэку вырастить по летунье?
– Пока не стоит забегать вперёд, – осадила её Хельга, – Это только второе практическое использование Якоря, надо отработать Еноселизу, потом обобщить данные по почти дюжине десятков контактёров, и тогда уже думать: делать ещё один шаг, или пока оставить всё как есть?
Сафирова до сих пор не могла до конца поверить в свершившееся – душа пела, звала вперёд, хотя и с имеющимся заделом работы было невпроворот, а рыжий проказник уже торил новую дорожку. Лис всегда смотрел далеко вперёд, молчаливый и сосредоточенный, он не расточал пустых речей и обещаний, но в его голове явно были какие-то идеи, и идеи часто неординарные, и кураторы уже чувствовали назревающие перемены – скрытность подопечных обещала немало сюрпризов!
Самое поразительное, что при всём при этом Элан оставался очень скромным, не кичился успехами, пусть и трижды заслуженными, а все достижения воспринимал как нечто само собой разумеющиеся. В работе на первом месте для него всегда стояли соратницы, их жизнь и здоровье, на втором благополучие кураторов, напрямую зависящее от успеха в выполнении контрактов, на третьем жизнь родного института, о себе любимом он вроде как-то и не очень пёкся. Полученные в боях раны юноша носил с нескрываемой гордостью, предпочитая их любым наградам, да так, что даже Императрица с трудом решилась возблагодарить своего подданного за ратный труд.
