Дверь открылась, и мне в лицо ткнулось два дула обреза. Бородатое лицо с до невозможности злыми и красными от полопавшихся капилляров глазами осмотрели меня с головы до ног. На собаку у меня под мышкой этот страшный тип потратил времени больше всего, я уже готовился снова заряжать тело энергией и прыгать вверх, искать укрытие, поскольку вопрос пары секунд и пожиратели будут тут, а на этого хрена даже мой умаляющий взгляд не действовал.
Бородач, наконец, кивнул, и чуть шире открыв дверь, посторонился сам. Я скользнул внутрь и сразу же услышал щелчок запираемой двери. Народу здесь было действительно много, раза в три больше чем суммарная вместительность местных экспонатов. Женщины и дети, оставшимся без мест, сидели на подушках от диванов или постельном белье от кроватей.
Мужчины же, похоже, решали, что делать дальше. Выстрелы со стороны полицейского участка плохо слышались здесь, однако они были основной темой для разговоров. По крайней мере, план остаться и дождаться, пока вооруженная группа не дойдет до нас казался им самым адекватным.
Опустив собачку на пол, поискал глазами Дарью. Да, она встретилась со своими родными, они сидели, обнявшись, и рыдали. Отлично! Я сдержал слово, и теперь хрен попадусь на ту же удочку. В свое время отец серьезно занялся моим воспитанием и единственное чего он хотел сделать, это привить мне способность держать свое слово. Он не учил меня драться, он не учил отстаивать свою точку зрения и не объяснял тонкости морали. Он требовал только держать свое слово. Любыми силами и потерями, чтобы ни случилось. И у него получилось! На мою беду.
– Парень! Эй, ты глухой что ли? – к моему плечу прикоснулась рука, я развернулся.
– Я воплощение внимания. – улыбнулся я.
– Незаметно, четвертый раз тебя зову. – нахмурился он. Это был светловолосый мужчина средних лет. Он периодически бросал взгляд на кого-то из толпы, видимо своих родных. Одет достаточно прилично, то есть опрятная, чистая одежда без намека на грязь или складку. Не то, что я.
– Я мастер игнора, знаю. – ответил ему продолжая излучать благожелательность.
– Так, не паясничай, не та ситуация. – недовольно произнес он, став еще серьезнее чем был. – Говори, что делается снаружи. Ты видел тех, кто стреляет? Много ли там тварей?
К нам подошли еще мужчины. Все с суровыми взглядами и твердой уверенностью, что я знаю нечто важное. Такое, что обязательно должен им все рассказать, а если не стану, то эту информацию нужно выбивать из меня силой. Не знаю, что они задумали, но сидеть тут, ожидая помощи никто из них, похоже, не хочет. Почти все, очевидно, тут семейные и жены наверняка требуют от них действий. Одна только вероятность того, что ребенок не поест в ближайшие сутки, может заставить отцов рисковать своей жизнью и выйти наружу, к мутантам.
